– Я надеюсь, не только из-за моей фамилии.
– Не будь таким восприимчивым!
– К тому, что твой отец обращается на «ты» к твоему начальству, надо еще привыкнуть.
– Но ты ведь это знаешь.
Верно. Гереон знал это слишком хорошо. В Управлении Кёльнской полиции ее начальник Энгельберт Рат был не только сотрудником полиции высокого ранга, но и легендой. Он был человеком, с которым почти все работающие на Кребсгассе люди, занимавшие высокие посты, были на «ты» и гордились этим. Перевод в Берлин Гереон рассматривал как шанс, позволявший ему наконец работать без опеки со стороны отца. Но тень Рата-старшего падала достаточно далеко.
– Так что же рассказал старый Сушеный Лук? – спросил Рат-младший.
– Перестань, ты знаешь, что я не терплю эту кличку!
Конечно, Гереон это знал. Поэтому он ее и употребил.
– Ну хорошо, у меня просто вырвалось.
– Я слышал, что ты хорошо за это время вписался в полицию нравов.
– Как сказать… Это все еще не отдел моей мечты, даже если сегодня вечером все вдруг пройдет гладко.
– Благодаря твоей работе, мой мальчик! Поверь мне, что даже на самом верху известно, что ты добился решающего успеха! Возможно, ты в ближайшее время снова будешь работать в более интересном подразделении. Карл уверен, что тебя скоро прикомандируют к комиссии по расследованию убийств.
– Здесь так принято. В этом нет ничего особенного, такое в порядке очереди проходит каждый. А потом, через четыре месяца, опять возвращается в свой отдел.
– Возможно, но Карл знает тебя еще по Кёльну. Он понимает, что тебе нечего делать в полиции нравов. Скоро в инспекции А освобождается штатная единица. Она предполагает должность комиссара.
– Ага. – Гереон понял, что последует дальше.
– Карл хочет, чтобы ее занял ты. Конечно, он не может в качестве аргументов привести Геннату твои рекомендации из Кёльна. Это секретное дело. Старые истории не должны всплывать. Но он хочет дать тебе шанс, чтобы ты проявил свой талант.
– Что это значит? – Младший Рат почувствовал, как его тон стал более агрессивным. Почему старик не может просто не вмешиваться в его жизнь?
– Не сердись. Ты знаешь, что начальник полиции придает особое значение тому, чтобы каждый сотрудник использовался в соответствии со своими способностями. Карл уже разговаривал с начальником инспекции по расследованию убийств о том, чтобы поручить тебе, по возможности, ответственное задание в их отделе. И если ты с этим успешно справишься, мой мальчик – а в этом мы все ни капли не сомневаемся, – то у тебя появятся прекрасные перспективы на вакантную должность. Ну, хорошую новость я тебе сообщил?
Гереон, как в трансе, уставился на городскую карту в торце своего кабинета, на которой пестрыми флажками были отмечены самые злачные места Берлина. Это старик великолепно организовал. Вот он, прекрасный шанс для комиссара по уголовным делам Гереона Рата! Сам Цёргибель хотел перевести его в инспекцию А! При небольшом участии Энгельберта Рата.
– До сего времени мне еще никто не говорил, что я перехожу в убойный отдел, – сказал комиссар. – Не говоря уже о том, чем я там буду заниматься. – Это был мягкий протест. Он злился на себя самого. Причем не только из-за этого ответа. Каждый раз, когда Гереон говорил с отцом, он казался себе маленьким мальчиком.
Что он сделал за одну неделю? Вспугнул главаря преступного мира, настроил против себя русскую колонию в Берлине и ночью тайно избавился от трупа. Браво! Блестящий итог! Если бы его отец позвонил на день раньше, ничего бы этого не случилось. Никаких выстрелов, никаких трупов. Он и дальше продолжал бы свою службу в инспекции Е и спокойно ждал перевода в убойный отдел. Если бы мог, продолжал бы.
Нетерпеливый голос Энгельберта оторвал его от размышлений.
– Или как? – еще раз проскрипел этот голос в трубке. Рат-младший понятия не имел, что подразумевалось под этим или.
– Что ты сказал? – переспросил он.
– Ты что, меня не слушаешь?
– Плохо слышно.
– Я сказал, что официально ты тоже еще ничего об этом не знаешь, но я думаю, будет лучше, если ты будешь информирован, не так ли? Ты знаешь мой девиз: «Знание – …
– …сила».
Старый лозунг. Рат всегда думал, что его отцу было бы лучше работать в политической полиции.
18
Несмотря на то что солнце уже давно исчезло за домами, на улице все еще ощущалось приятное летнее тепло. Из «Тетра на Ноллендорфплац» как раз выходила публика после окончания последнего представления, когда за угол свернули два грузовика, которые на бешеной скорости помчались на Мотцштрассе. Посетители кинотеатра посмотрели вслед этим автомобилям, а те, завизжав шинами, через несколько метров остановились за американской церковью. Почти одновременно открылись их задние откидные дверцы, и на асфальт один за другим стали выпрыгивать мужчины в синей униформе. Казалось, будто что-то произошло. Несколько зевак, очевидно, ожидавших продолжения фильма в реальной жизни, с любопытством направились туда, другие же незаметно ретировались в противоположном направлении. У многих любителей приключений были основания избегать контактов с полицией, даже в качестве любопытствующих.
Рат стоял рядом с Вольтером возле зеленого «Опеля» на противоположной стороне улицы и наблюдал за происходящим. На заднем сиденье располагался Штефан Йенике рядом с бледным мужчиной, на руки которого были надеты наручники, прицепленные к скрытому шарниру. Они всего несколько минут тому назад задержали агента, который незаметно слонялся перед «Пилле». Дяде не составило особого труда при короткой беседе тет-а-тет в салоне машины выбить у парня пароль в виде условного стука в дверь, при котором стальная дверь кабака в подвале открывалась как по мановению руки. Потом он вышел из машины и дал условный сигнал сотруднику в гражданской одежде на Ноллендорфплац. Не прошло и двух минут, как подъехали два грузовика.
Гереон и Бруно пересекли улицу, и готовые к операции полицейские выжидательно посмотрели на них. Вольтер сделал знак, и они последовали за оперативниками через арку во двор. Дядя спустился вниз по лестнице и постучал в неприглядную дверь, ведущую в полуподвальное помещение. Три коротких стука, два длинных – и в стальной двери открылась заслонка. Послышалась приглушенная музыка.
– Ты что-то поздно, дорогой, – сказал неожиданно высокий голос. В окошке появилась пара глаз, зрачки которых взволнованно бегали справа налево. Очевидно, кому-то не хватало здесь сторожевого пса, который обычно отводил гостей к входу и стучал в дверь.
– А где же Джонни? – Голос неожиданно зазвучал недоверчиво и даже уже не столь приветливо.
– Он пошел справить нужду, – сказал Вольтер и в тот же самый момент сунул ствол своего «Р 08» в окошко. – Но мы с моими друзьями все же войдем, хорошо?
Дверь открылась, и перед ними оказался худой трансвестит в зеленом бархатном платье, который поднял вверх довольно мускулистые руки.
