– Есть ли действительно смысл мне как следователю, занимающемуся расследованием данного убийства, проводить эту пресс-конференцию? – Комиссар затянулся. – Мое место работы – инспекция Е, господин начальник полиции. Над данным убийством я работаю лишь временно.
– Мой дорогой Рат, в том, что полиция нравов не для вас, мы все согласны. Мне в инспекции А нужны лучшие сотрудники. Выполните вашу работу хорошо, и я посмотрю, что смогу для вас сделать.
Гереон поднял брови и сделал вид, что удивлен. Цёргибель не должен знать, что кухня слухов уже приведена в действие. Он раздавил свою наполовину выкуренную сигарету и вынул из кармана письмо, которое написал накануне вечером.
– Могу я передать вам это лично, господин начальник полиции? Вообще-то я хотел отнести это письмо на главный почтамт, но поскольку меня и без того принял господин начальник полиции…
Карл растерянно посмотрел на белый конверт.
– Что это такое?
– Заявление, господин начальник полиции.
– Ага. – Толстяк кивнул и взял письмо. Теперь он, кажется, понял, и на мгновенье его лицо озарила улыбка. Он посмотрел глубоко в глаза Рата. – Знаете что, юный друг? Вы истинный сын вашего отца!
***
Было ли это правильно – именно сейчас претендовать на должность Рёдера? Сейчас, когда он работал над делом, в отношении которого с самого начала было ясно, что оно станет очередным «глухарем»? Рат мысленно спорил с самим собой, возвращаясь в свой маленький кабинет по длинным коридорам «замка». Он соглашался, что это был не самый подходящий момент, но будет ли еще другой, более удобный? Штатная единица в инспекции А была вакантной, начальник полиции был к нему расположен, и теперь оставалось только показать, на что он способен.
И именно в этом состояла главная проблема.
Он не мог этого продемонстрировать.
Именно по проклятому делу Вильчека он должен был отчитываться перед журналистами! Начальнику полиции нужна была хорошая пресса, как морфинисту очередная доза. Оставалось надеяться, что на этот раз он воздержится от необдуманных обещаний.
Гереон дошел до конца коридора, до так называемого аппендикса инспекции А. Уединенность кабинета Рёдера приняла его как старого друга. Пишущая машинка была только в приемной. Рат сел за осиротелый письменный стол секретарши, вставил в машинку лист бумаги и задумался.
С самыми важными проблемами по делу Вильчека он, к счастью, справился. Прежде всего, его самая большая забота – пуля – исчезла из этого мира. Результат баллистической экспертизы, который будет готов в ближайшие дни, только подтвердит его предположение о ссоре уголовников со смертельным исходом, о чем он намеревался теперь написать в докладе. Дальше ему оставалось объединить имеющиеся на данный момент результаты расследования в красивую историю и вплести туда действия новичка и двух коллег из инспекции А – и пресса получит свой хлеб. Перестрелка в преступной среде. Вот такая ситуация на востоке Берлина относится к повседневной жизни его обитателей. И читатели в тщательно охраняемых кварталах западной части Берлина любят такие истории, от которых на фоне безопасности их салонов по их спинам начинают бегать мурашки и которые подтверждают то, что они всегда предполагали: Берлин и в самом деле в любом отношении вполне можно воспринимать как Чикаго.
***
Они вошли во вкус. В этот момент Рат не хотел бы оказаться на месте начальника полиции. Цёргибель, успокаивая журналистов, поднял обе руки, но его попытки защититься от их натиска казались скорее жестом беспомощности.
– Успокойтесь, господа!
Слова Карла были едва слышны, столько на него сыпалось вопросов. Свора голодных волков от прессы окружила начальника полиции, который только что сошел с подиума в небольшом конференц-зале. Он еще раз поднял руки, и на какой-то момент показалось, что уровень шума от беспорядочных голосов действительно немного утих.
– Господа, я ведь уже ответил на все ваши вопросы! – сказал Цёргибель. – Мне больше нечего сказать. Позвольте же мне пройти, у меня важная встреча.
Он попытался сделать несколько шагов к выходу, но ему не удалось уйти далеко – толпа ринулась вперед, и вновь градом посыпались вопросы.
– В Берлине снова становится неспокойно, господин начальник полиции?
– Как такое возможно, что убийца уже несколько недель гуляет на свободе?
– Преступления участились – держит ли еще полиция ситуацию под контролем?
– Будет ли проводиться внутреннее расследование кровавых майских событий?
Толпа не унималась. Сушеный Лук казался быком, который угодил в волчью стаю: большой и сильный, но не имеющий шансов. Сработала вспышка, и Цёргибель, защищаясь от яркого света, приложил руку к лицу. Рат не мог больше все это видеть. Решив заработать очки у своего шефа, он вспрыгнул на подиум, где стояла трибуна, которую Карл только что покинул, и поднял руки. И казалось, что этим он не столько хотел защититься, как это делал Цёргибель, сколько призывал выслушать его.
– Господа, прошу вас! – крикнул Гереон. Это помогло. Некоторые репортеры повернулись к нему. – Пожалуйста, позвольте начальнику полиции уйти! Если у вас есть вопросы, пожалуйста, обращайтесь ко мне!
Рат привлек к себе столько внимания, что толпа оставила Цёргибеля в покое, и тот воспользовался возможностью и продолжил свой путь к выходу. Там ждали полицейские, у которых было задание беспрепятственно вывести шефа полиции из зала. Гереон провожал его взглядом до тех пор, пока тот не исчез из малого конференц-зала.
Карл просчитался. Пресс-конференция переросла в катастрофу. При этом все началось совершенно безобидно: начальник полиции рассказал о трупе, обнаруженном в бетоне, а потом передал слово ведущему расследование комиссару. Рат изложил ситуацию сухо и по-деловому, даже не сделав никаких выводов, но имеющиеся на данный момент результаты расследования представил таким образом, чтобы не касаться истории с перестрелкой между уголовниками. Свора журналистов прилежно все проглотила. Цёргибель так себе это и представлял: пища для изголодавшихся репортеров. И задумка, похоже, и в самом деле сработала – пока Гереон не предложил журналистам задать вопросы. И вопросы посыпались, причем ни один из них не был адресован комиссару, ведущему расследование, а все были обращены к начальнику полиции. Ни одного вопроса по делу Вильчека, но множество – по делу «Водолей». И, наконец, по майским беспорядкам. В течение нескольких секунд вся конференция провалилась. Цёргибелю задавали вопросы именно по тем темам, которых он вообще-то хотел избежать. Его уклончивые ответы не могли успокоить репортеров, а только еще больше их возбудили, и он в конце концов недолго думая объявил конференцию закрытой.
Здесь-то пресса и набросилась на него окончательно.
Репортеры все еще стояли в зале и смотрели на Рата исполненными ожиданий взглядами. В помещении было очень тихо, так что можно было услышать даже шепот. Толпу удалось мало-мальски усмирить.
