Сушеный Лук посмотрел на снимки и задумался, подперев рукой массивный подбородок.
– Если мы как Берлинская полиция еще сегодня выступим с этой историей перед прессой, мы должны соблюдать осторожность. Надеюсь, вам это ясно. Слишком много спекуляций.
– Конечно, господин начальник полиции. Но об успехе в расследовании мы в любом случае можем сообщить.
– Хорошо, я должен обсудить этот вопрос с Геннатом и Бёмом и подготовить все необходимое. Вы должны присутствовать при этом разговоре, господин комиссар. – Карл взял трубку местного телефона. – Дагмар, вызовите сюда Генната и Бёма. Скажем, минут через десять. И оповестите, пожалуйста, прессу. Через час мы созываем пресс-конференцию.
Он положил трубку, взял сигару из ящичка на письменном столе и предложил другую сигару Рату. Тот отказался. Ему было достаточно уже одного того, что он будет сидеть напротив Бёма, и если он при этом будет еще с сигарой в углу рта – это будет уже чересчур. Так что Гереон достал сигарету из красной пачки «Оверштольц».
– Я предпочитаю сигарету, если господин начальник полиции позволит.
Цёргибель наклонился вперед и поднес ему огонь.
– Мой дорогой Рат, не то чтобы меня не обрадовала ваша информация, но вы должны были бы с этим обратиться к Бёму! С какого времени вам известно, что это объединение принимает активное участие в этом крупном деле?
– Вообще-то об этих связях я узнал только сегодня, господин начальник полиции, после разговора с упомянутым журналистом. И тогда я попросил назначить мне срочную встречу с вами.
– Кто, собственно говоря, этот журналист?
– Я заверил его в абсолютной конфиденциальности. Статья появится под псевдонимом. Это небезопасно – разглашать такие тайны.
– Его можно будет использовать в качестве свидетеля?
Гереон пожал плечами, а потом достал из кармана записку и положил ее на стол.
– А кроме этого, у меня есть еще адреса двух русских, вероятно, помощников Кардакова, которые могут вывести нас на его след.
Цёргибель взял записку и откашлялся. По нему было видно, что позади у него был тяжелый день.
– Я вам очень обязан, господин Рат, – сказал он. – Как давно мы ждали успеха в расследовании этих дел!
– Я всего лишь исполняю свой долг, господин начальник полиции.
«Скромность украшает», – подумал комиссар, но его собеседник слышал эту фразу не в первый раз и умел ее интерпретировать.
– Я не могу повысить вас в должности – вам ведь это ясно, не так ли, господин Рат? – возразил он. – Даже если бы вы смогли упрятать за решетку лично Сталина. Министерство внутренних дел объявило запрет на продвижение по службе.
– Я знаю, господин начальник полиции.
– Так что вы хотите?
– Собственный кабинет с моей фамилией на двери. И, наконец, секретаршу.
Цёргибель улыбнулся.
– Хорошо, господин комиссар! Я думаю, это можно организовать.
– Спасибо, господин начальник полиции.
– Позвольте дать вам хороший совет, мой дорогой: отдохните как следует во время праздников. У вас набралось большое количество переработанных часов.
– А расследование? Бёму нужен каждый сотрудник!
– Я на вашем месте был бы рад возможности улизнуть от старшего комиссара. Встреча, которая состоится сейчас, будет не очень приятной. И я не могу вам гарантировать, что Бём будет держать себя в руках только из-за того, что здесь буду я. Вы за его спиной вели тайное расследование, и здесь вы можете выкручиваться как угодно. Если вам повезет, то он до вторника немного успокоится. – Карл покачал головой. – Мой дорогой Рат, вы должны иметь в виду одно: если вы за счет других делаете себе карьеру, вы наживаете себе врагов. Помните старую мудрость о том, что все в жизни случается дважды. А старший комиссар Бём – это я вам обещаю – еще чаще будет переходить вам дорогу.
***
Пресс-конференция проходила довольно успешно. Цёргибель представил Рата как сотрудника, которому удалось добиться решающего успеха в комиссии по расследованию убийства Мёкернбрюкке. О том, что комиссар не имеет никакого отношения к этой комиссии и что она была даже временно ликвидирована, начальник полиции, разумеется, умолчал. Ситуация должна была выглядеть таким образом, будто пресса совершенно напрасно подозревала бедного Сушеного Лука и берлинскую полицию в том, что они отложили в сторону все дела, чтобы только форсировать раскрытие убийства полицейского. Карл не переставал высказывать свое возмущение этими ложными утверждениями.
– Однако, господа, – сказал он затем, – у вас есть возможность избавиться от вашего заблуждения.
Рат сначала не видел Шарли, но она, похоже, уже давно стояла возле двери со скептическим взглядом, скрестив руки на груди и наблюдая за всем этим спектаклем. Скорее всего, ее послал сюда Бём. Старший комиссар решил не присутствовать на пресс-конференции, хотя Цёргибель хотел, чтобы он даже сидел вместе с ним на подиуме. Но во время их короткого совещания, которое состоялось чуть раньше в кабинете Карла, комиссар по расследованию убийств пришел в ярость и, хлопнув дверью, выбежал за дверь. Подобные выходки он, очевидно, позволял себе часто. Не явился на конференцию и Геннат. Для него информация была слишком скудной, чтобы выходить с ней к прессе, и он откровенно сказал об этом Цёргибелю.
Так что начальник полиции проводил мероприятие вдвоем с Ратом, предварительно приняв решение, какую именно информацию им следует донести до журналистов. И, кажется, репортеры были довольны – они прилежно записывали сказанное.
Когда конференция закончилась, Риттер продолжала стоять у двери, и репортеры протискивались в коридор мимо нее. Собственно говоря, спешка была уже не нужна: вечерние выпуски всех газет вот уже несколько минут как были в продаже, а в экстренном выпуске этой новости также не было. Шарли дождалась, пока мимо нее прошла вся толпа. Последними из зала вышли Рат и Цёргибель. Стенографистка вежливо поздоровалась с начальником полиции, который, напротив, посмотрел на нее враждебно. Гереон же последовал договоренности – не вести себя в «замке» как любовная пара и по возможности игнорировать друг друга.
То, что девушка его вовсе не собиралась игнорировать, он заметил только в тот момент, когда она обратилась к нему.
– А вы, оказывается, еще тот подонок, господин Рат! – прошипела она настолько громко, что это вполне мог слышать Цёргибель. А потом Шарлотта повернулась и пошла прочь, оставив комиссара стоять, как глупого школьника.
25
Вот тебе и светлая Троица!
Шарли не подходила к телефону. Он пытался дозвониться ей весь вечер пятницы. Один раз ему, по крайней мере, удалось наткнуться на ее подругу. Грета коротко объяснила ему, что Шарли уехала на праздники, и положила трубку.
Уехала! Гереон этому не поверил. У Шарлотты выходной только в воскресенье. И вообще-то они собирались вместе поехать за город. Лишь одна мысль о том, как они вместе в «Эксельсиоре» строили планы на праздничные дни, привела полицейского в уныние. Потом он, наконец, перестал набирать ее номер. Было уже поздно, когда он вышел из «замка» и поехал во Фриденау. Бруно уже собирался ложиться спать, но подсел к нему, и они выпили. Постепенно это превратилось в привычку. Но даже алкоголь не смог освободить Рата от мыслей о Шарли.
