Юрка, будучи не в курсе, посмотрел на нее недоуменно.
– Да, да, Юра! Это остатки экспедиции 1911 года. Выбраться отсюда каким-то образом удалось только почтовому голубю. Он и вынес письмо с описанием маршрута. В нем дважды говорилось: не делать обряд на жертвенном камне, а мы не послушались – на современные технологии понадеялись.
Всем стало не по себе.
– Снаряга погибла, – грустно сказал Ваня, поднимаясь. В руке он держал оплавленную до неузнаваемости обвязку, с которой Петрович и Юрка «соревновались» вчерашней ночью. Скальные крючья угрюмо свисали бесформенной массой, утратив блеск, и отсвечивали матовой синевой перегретого металла.
– Вот что с тобой стало бы, Юра-а… – протянул Петрович, забрав у Вани бесполезный сверток. – Ты же прямо туда бежал. А веревка твоя где? – спросил он Ваню.
– Там, – махнул рукой парень в сторону палатки, – в штурмовом рюкзаке лежит. На дне. Калоши тоже.
Анна Иосифовна тем временем рассматривала скелет.
– Странно он лежит, – проговорила женщина, изучая кости, белеющие сквозь остатки истлевшей одежды. – Я где-то видела такое. По-моему, иллюстрация из «Острова сокровищ» Стивенсона.
– Указательная стрелка, – догадался Петрович.
Действительно, умирающий путешественник из последних сил будто пытался на что-то указать. Сложенные над головой руки определяли неясное пока направление.
Первым его увидел Петрович.
Жертвенник сливался окраской со скальной породой. Та же усеченная форма пирамиды и то же отверстие наверху. На боку красовалась знакомая путешественникам «инструкция» – наполовину заштрихованный рисунок – человечек, молния, бьющая его в голову, и «зуб» нарождающегося месяца, символизирующий ночь.
– Ну, вот и обратный билет, – наклонился над ним мужчина.
– Хотелось бы надеяться. – Анна Иосифовна подошла к Петровичу. – Сто лет назад они же почему-то не смогли им воспользоваться…
– Безжизненный он, – с опаской глянул Юрка в отверстие наверху. – Будто вулкан потухший. Камень на той стороне чуть в себя не затянул, когда я на него так же смотрел. А здесь ничего. – И, наклонившись над площадкой, глянул прямо в отверстие: – Смотрите – молчит!
Борис Петрович стоял опустив руки и глядел на эту возню. Будучи человеком ответственным, он только сейчас осознал, насколько рисковал, настаивая на обряде. Расчет на современные технологии оказался бесполезным перед возможностями древних. Научные достижения превратились в пшик перед неизвестными силами. Процесс перехода походил на телепортацию, но мудреное словечко ничего ему не объясняло.
Вот тебе и мыс Рытый!
Байкальский справочник Волкова и рассказы о неминуемой гибели незваных посетителей здешних мест когда-то вызвали у Бориса Петровича улыбку. На сегодня от иронии не осталось и следа. Мощь неизвестных сил, способных сотворить подобное, поражала. А еще эти незримые взгляды и дразнящиеся голоса, грохочущие в голове после неосторожных криков… «Вот тебе и сказочки, – задумался Борис Петрович. – Не верь ни во что после такого!»
Действительно, привороты-отвороты, бабки, белые-темные колдуньи, ведьмы и прочая нечисть, которые мало кем признаются, приобретали для него теперь совсем другой смысл.
Ваня отвернулся от расплавленной снаряги и, стараясь отвлечься, стал фотографировать окружающий ландшафт и попутчиков.
Вот Петрович, опустивший руки и застывший соляным столбом на фоне жертвенника.
Юрка, заглядывающий сверху в отверстие.
Анна Иосифовна, внимательно изучающая «инструкцию» на камне.
Сам рисунок-«инструкция».
Теперь панорамный снимок тумана, скал, долины, ручейка с костями, белеющими на фоне матовой прошлогодней клюквы.
Рассматривая на аппарате фотографии, Ваня увидел странную расплывчатость некоторых предметов. Приглядевшись, заметил на снимках некое перетекание загадочной субстанции.
Расширил эксперимент и включил режим видеосъемки. Поставил фотоаппарат на камень и пошел гулять перед объективом.
Результат поразил. Он и раньше слышал, что беспристрастная техника фиксирует иной раз явления, неподвластные нашему глазу, но чтобы так…
На минутной видеозаписи все пространство долины оказалось заполнено прозрачными шарами с круглой сердцевинкой.
Тональность и ритмика свечения тоже оказались различными – то ярче, то бледнее. Появляясь-исчезая, они сопровождали движения участников экспедиции размытыми очертаниями. Происходящее на экране фотоаппарата напоминало игру в пятнашки с невидимками.
Ваня подозвал Бориса Петровича и показал картинки, но привычный мир мужчины рушился и без этого. Привыкший к виду прозрачной воды, зеленой травы и голубого неба, он никак не мог перестроиться, и мозг его понемногу «перегревался».
– Может, попробовать крикнуть и посмотреть, как это отразится на изображении? – спросил он Ваню.
– Не стоит. Скорей всего, им не нравится, именно когда мы кричим. – С этими словами мальчишка ткнул в экран фотоаппарата пальцем.
– Будем принимать как данность, – подошла и вступила в разговор Анна Иосифовна. – Что есть, то есть. Смотрите, нас Юра к себе зовет.
Наученный горьким опытом громких криков, Юрка подавал призывные знаки руками.
– Могилы, наверное, – указал он подошедшим на несколько холмиков, расположенных рядом.
– Дедушка Жаргал тоже здесь лежит, – задумчиво сказала Анна Иосифовна.
– Кто это? – не понял Юрка.
– Проводник, переводчик и прадед шаманки Адыги из Усть-Баргузина.
– Вон золото. – Юрка показал на желтеющую около скал кучу самородков кубометра на три-четыре.
– Да пошло оно! – махнул рукой Борис Петрович. – Перед обрядом загрузимся, кто сколько сможет унести, вдруг сработает камушек. А пока оно без нужды.
Замолчали.
Наверху раздался странный хлюпающий звук.
Подняли головы и увидели небольшую вспышку на поверхности тумана, да и туман ли это?
Хлюпанье повторилось, и через небольшую серую воронку, размашисто хлопая крыльями, в долину залетел крупный тетерев.
Увидев людей, он полетел в противоположную сторону долины.
– Сейчас я его. – Юрка стал прилаживаться для стрельбы из ТТ.
– Не сметь! – шепотом крикнул Петрович. – Нам еще выстрелов не хватало! Забыл про невидимок? Загрохочет – не обрадуешься…
– Точно. Не подумал.
– А надо думать! – назидательно сказал мужчина. – Смотри, смотри…
Тетерев летел, почти касаясь тумана. Вдруг он взлетел вверх и врезался в серую массу. Раздалось знакомое хлопанье, вспышка – и он исчез.
