– А Петрович – кто это? – разомкнул медвежьи объятия Иван, неожиданно сообразив: они не одни.
– Да вот он, – повернулся Юрка. – Знакомьтесь.
– Знакомиться? Ладно. Иван, – протянул руку Ознорский.
– Борис, – крепко пожал ее тот.
– Не думал я, что ручкаться с тобой придется! – усмехнулся дядька. – За Юрку тебе спасибо, а с остальным, я думаю, после разберемся…
– Похоже, да! Сейчас выбраться бы, а потом – хоть потоп! А за Юрку и тебе спасибо, классный парень!
Взгляд Ивана потеплел. Он сел прямо на землю и достал сигареты. Закурил и вдруг резко обернулся, потом еще.
– Неуютно здесь как-то… – Он выпустил струйку дыма.
– Привыкай, – отозвался Петрович. – Тут свои правила. Орать нельзя: мозги эхом вынут. Не нравится им это…
– Кому? – удивился Мишка.
– На фотоаппарате у парня моего какие-то тени проявились да прозрачные шары. Двигаются постоянно, нас сопровождают. Такое чувство, будто наблюдают за нами.
– Не то слово, – кривился Ознорский. – Прямо под шкуру забираются!
Мишка прислушался к себе еще раз. Ничего нового, все как всегда. «После разберемся», – рассудил парень.
– А ты, Миха, неужели ничего не чувствуешь? – удивился Ознорский.
– Пока нет! – отозвался тот. – В кусты только охота сбегать – вот это я хорошо чувствую…
– Права шаманка! – Иван выпрямился. – Ты не такой, как мы!
– А что она еще говорила? – поинтересовался Борис.
– Сказала, будто именно Миха нас отсюда «вытащит», только надо ему что-то вспомнить. Брать его я, правда, не собирался, а он, как началось, под молниями до палатки и добежал. А еще она сказала, что поехала с нами шамана спасать. На Рытом она сейчас. Колдует.
– Шамана? – насторожился Юрка. – И кто это?
– Ты, – ткнул пальцем в Юркину грудь Иван.
Повисло недоуменное молчание.
– Идем на экскурсию? – прервал паузу Петрович.
– Далеко? – поинтересовался Мишка. – Пошли.
– Да нет здесь ничего далеко, – широко зашагал мужчина. – Все рядом – и кладбище, и золото, и Загирес с жертвенником.
– Жертвенник? – переспросил дядька, набирая темп. – И что он?
– А ничего! Не работает! Мы вчера шаманили – безрезультатно…
– А делали как? По-бурятски?
– Да нет, так же, как и на той стороне.
– Не понял? – вопросительно глянул дядька на Бориса.
– Только не смейся – по-африкански. Серьезно! Я только там с шаманами общался…
– По-африкански? – удивился Иван. – Ха!
Мишка увидел ручеек издалека. Что-то там подозрительно белело между кочек. Это оказался человеческий скелет в истлевшей одежде.
– Вот и Антонио Загирес, – грустно проговорил Петрович. – Выпустил голубя. Ждал помощи, ждал да умер…
– Интересно, а голубь без проблем улетел? – разглядывал Птахин сплошную пелену тумана, перетекающего над острыми пиками скал.
– Похоже, да! Вчера сюда тетерев попал случайно, но сразу обратно вылетел. Хлюпанье какое-то слышно было, потом вспышки, пока он туда-сюда метался.
– А чего не подстрелили? – удивился Иван.
– Шуметь-то нельзя. Ни кричать, ни говорить громко, не говоря уж о стрельбе. Такое начнется! Показать?
– Не стоит! – отмахнулся Иван. – Хватает и взглядов – насквозь сверлят, сволочи! – С этими словами он поежился и огляделся.
– А я по-прежнему ничего, – улыбался Мишка. – Прекрасно себя чувствую!
– Не расслабляйся, – злился Иван. – И соображай давай, раз сюда попал, как выбираться. Жратвы мало… Взгляды эти… Орать нельзя… Скалы обследовали? – начальнически спросил он Бориса.
– Да. Вчера. Пацан мой. Альпинист. Хоть и мастер, но без снаряжения на этих скалах делать нечего. Они с Юркой всю долину обошли.
– Как это – альпинист, и без снаряжения?
– Да была снаряга, но с Юркой мы именно ею дрались, а потом она к камню улетела. После тот вспыхивать начал, снаряга и расплавилась. Не повезло. Веревка только осталась да калоши.
– Да уж! А мы про альпинистов и не подумали! – в сердцах хлопнул себя по колену Иван и вдруг заорал: – Чёрт!
Борис побледнел. Присел.
«Чёрт, чёрт!» – пару раз вякнула замирающим эхом долина.
– Это всё? – удивился Мишка, однако что-то было не так.
Мужчины, присев, зажимали уши и корчились еще с минуту. Парень даже в сторонку отошел на пару шагов. Слишком уж странно те выглядели.
Когда они пришли в себя, глянули на него подозрительно.
– Ничего себе! – шепотом сказал Ознорский. – Слыхал?
– Да вякнуло пару раз. Эхо как эхо. Бывает и сильней, – недоумевал Мишка.
– С ним точно что-то не так! – присмотрелся к мальчишке Борис. – Колись давай! В чем фокус?
– Откуда я знаю?
– Ну, может, ты вегетарианец какой или спортсмен? Спиртное употребляешь?
– Пить не пьет, – заговорил дядька. – Но и не вегетарианец – мясо жрет, как настоящий медведь.
– Хорошо! – продолжил допрос мужчина. – Вероисповедание?
– Православие, – коротко ответил Мишка. – Особенно как с шаманкой в Тофаларии поговорил.
– В Алыгжере? С Сафой? И что она? – забросал вопросами дядька, вставая с земли.
– Советовала больше молиться и с шаманскими делами не связываться.
– Вот! – сказал Борис. – Вот оно! Африканский шаман говорил: мол, слабоваты духи стали сейчас, мало что могут, а новых технологий нет. Значит, молитва?
– Похоже! – подтвердил дядька Иван. – Когда шаманка помогала нам в переходе, Мишка как раз в стороне что-то бормотал.
– Вот и результат! Я вообще атеистом был до Африки, а уж теперь, как сюда перешли, готов даже окреститься, только ни храма, ни священника здесь не найдешь.
– Остается молиться, – заговорил Птахин и почувствовал вдруг какую-то силу: оттолкнись ногой – и полетишь!
Следующей на очереди оказалась груда золота. Пока шли к ней, Мишка чуть приотстал и раздумывал, как не сдать позиций перед местной нечистью.
Иван с Борисом шли впереди и отвлекались от назойливого внимания «невидимок» разговорами.
Похожие как две капли воды, пики скальных пород вертикально уходили вверх и терялись в серой пелене тумана. Видимо, он рассеиваться и не собирался.
«Вот она, Долина мертвых, грезы последних недель, – раздумывал Птахин. – Что же за механика здесь такая?»
Неожиданно перед глазами замелькали картинки: лапка голубя, блаженный Юрка с его «никуда не ходи» (а ведь прав был!).
