– Валька парашют уже второй час укладывает. Натуральная черепаха!
– Вон девчонки плетутся. Не знаю, как насчет ниндзей, а черепашки – это точно!
Наклейки с парашютов, впрочем, через пару прыжков оторвались. Во время свободного падения встречный воздушный поток – сильнейший. Не только наклейка – плохо зашнурованный ботинок может сорваться и улететь.
В итоге команду стали называть просто «Женской четверкой». Настя как-то ехидно сказала Катерине:
– Ты в объявлении как писала? «Нужно название для женской четверки»? То есть название-то уже имелось: «женская четверка». А ты заварила кашу. Только на пиво Гошке зря потратилась.
– «Женская четверка»! Скучно! – простонала Катя.
– Зато всем сразу все понятно, – назидательно сказала Настя.
…Первые прыжки для команды оказались сущим кошмаром.
Проблемы начались с отделения от вертолета.
Девушки без труда могли выпрыгнуть вдвоем – но вчетвером им никак не удавалось поделить узкую дверь. Отделялась команда так: трое вылезают за борт, лицом к салону, четвертая – выталкивает их изнутри вертолета.
Выталкивать – легче легкого, за эту должность в команде постоянно шла война. А вот лезть за борт…
Свистит ветер, пальцы леденит металл, нога так и норовит соскочить с узкого, обледенелого порога…
На самом первом прыжке Валя, вылезшая за борт первой, просто не удержалась и сорвалась вниз. Катя, Настя и Маша остались в вертолете – к потехе летчика и прочих спортсменов.
Во второй раз за борт удалось выбраться и Вале, и Кате, и Маше. Настя только приготовилась дать сигнал к отделению, как вертолет тряхнуло – и забортовые девушки улетели, не дождавшись своего капитана…
Наконец с грехом пополам отделяться от вертолета научились. Но это получалось так медленно, что для женской команды выделили специальный заход. Для них одних борт выходил на траекторию прыжка. За это время могли бы выпрыгнуть человек шесть одиночных спортсменов – но женской четверке даже этого времени не хватало. Они никак не успевали умаститься за бортом, и летчик, выглядывая из кабины, грозил им кулаком…
Но и после того, как они с грехом пополам покидали вертолет, проблем в воздухе меньше не становилось.
То у Маши в результате толкотни в дверях выскочит из гнезда кольцо запасного парашюта. Конечно, в такой ситуации она думает не о прыжке, а о том, как бы случайно запаска не раскрылась. То Катя забудет натянуть очки. Весь прыжок они болтаются где-то за ушами, и она вместо работы пытается их удержать…
Если же эксцессов не случалось, им все равно не удавалось выстроить в воздухе ни одной фигуры. Пока девушки лежали в кольце, взявшись за руки, все было нормально. Но как только Настя давала команду к первому перестроению и они расцеплялись, всех тут же разносило в разные стороны, и остаток прыжка они просто гонялись в воздухе друг за другом…
От таких позорных прыжков хотелось плакать.
Спортсмены подкалывали незадачливых девчонок. Инструкторы бурчали под нос, что «некоторым лучше сидеть по домам и носки штопать». Поддерживал женскую четверку только Фомич: «Что вы хотите? С нуля, да без тренера? Все у вас будет. Потерпите. Побольше тренируйтесь на земле».
…После прыжков они честно шли тренироваться, благо тележки перворазники изготовили в точно назначенный Машей срок.
Посмотреть на тренировку всегда сбегались зрители. Ажиотажу немало способствовало то, что Валя являлась в облегающих лосинах. Остальные были одеты поскромнее, но мужики все равно говорили, что есть на что посмотреть. Зрители обожали комментировать и давать советы. Приходилось терпеть и делать вид, что не обращаешь внимания. Но зрители становились все назойливей и назойливей. Настя не выдержала, когда однажды какой-то юноша, только-только совершивший первый в жизни прыжок, важно сказал:
– Да, с такой координацией движений успехов в парашютном спорте не добиться!
Тогда толпу пришлось разгонять…
– И ведь никто, никто не поможет! – грустно сказала Катя. – Всем бы только поржать!
Как назло, на аэродроме сейчас не было ни одного иностранца. Джейк со своей командой давно уехал. Совета спросить было не у кого.
– Не ной, Катька! – прикрикивала Настя.
– Но мы же летаем, как коровы! Вдруг мы просто тупые?
– В казарме говорят, – вступила Маша, – что мальчишки тоже хотят сделать четверку. Собираются утереть теткам нос.
Маша больше всех переживала из-за того, что у них ничего не выходит. Она отдавала тренировкам все силы; Борька, сынок, неприкаянно бегал по аэродрому…
Настя жестко оборвала ее:
– У нас все получится. Кстати, я купила видак. И достала три учебных кассеты. В воскресенье после прыжков поедем ко мне.
Над женской четверкой потешались остаток зимы и все лето 1990 года. Мужская часть аэродромного населения упоенно состязалась в остроумии по поводу «неуклюжих и бестолковых дам-с». И хотя в Колосове традиционно господствовало рыцарское отношение к женщине – девушкам обычно помогали донести тяжелую сумку, занимали очередь на прыжки, а особо красивым даже укладывали парашюты, – оказалось, что мужская галантность не распространяется на «теток-конкуренток».
Женскую четверку не то чтобы невзлюбили. К девушкам просто стали относиться много прохладней. Раньше, когда они были просто аэродромными тетками, милыми, безвредными и бестолковыми созданиями, сгибающимися под тяжестью парашютов, – их постоянно окружала толпа поклонников. Им покупали пиво, дарили игрушки, звали на вечеринки в Желтую казарму. Теперь же, когда девушки объединились в команду, к ним стали относиться более настороженно. Однажды Мария сердито спросила своего старинного приятеля:
– Макс, у вас вчера тусовка была? Чего нас-то не позвали?
И получила в ответ:
– А что вам там делать? У вас же отбой по звонку, зарядка по утрам. Разве вам до тусовок?
Даже на знаменитый Валин чай с травами гости почти не приходили…
Настя, как могла, утешала подруг:
– Наплевать и забыть! Они все просто завидуют.
– Но ведь ску-учно! – жаловалась Катя. – В институте – одни девчонки. И здесь – такая же ерунда.
– Да ладно тебе, не гуди. Вон, Гоша всегда рядом крутится. И этот дурачок – Никита… К тому же к Фомичу можно на чай ходить. Он теперь нас любит… Плюс – иностранцы… Разве мало? – урезонивала подругу Настя.
– Парашют приходится на себе таскать! – капризно надувала губки Валентина.
– Да ладно тебе прибедняться! Не ты ведь таскаешь – машина! (Теперь девушки ездили на аэродром все вместе – не на электричке, а в Настиных канареечных «Жигулях».)
…Настя могла утешать их бесконечно. Она – по праву капитана команды – считала, что поддержание морального климата в четверке – это ее обязанность. И честно эту обязанность выполняла. Как и целый ряд прочих: она собирала подруг на тренировку, намечала план прыжков на день и даже решала, кто из девушек должен достать и привезти на аэродром кофе, а кто – колбасу.
