Но Катя быстро овладела собой и коварно сказала:
– Спасибо за информацию. А где же подарок?
– В мае будут соревнования среди команд-четверок. Победители поедут в Париж. Уже и спонсора нашли. Фирма «Хартия». Компьютерами торгует. Оплатит и дорогу, и гостиницу, и командировочные.
– Шутите все, Иван Фомич!
– Вовсе нет. Я же обещал тебе подарок.
Катя положила трубку и затанцевала по квартире. Опять ей везет – как и всегда весной. Фомич-то неспроста позвонил! Фомич верит, что в Париж поедут именно они! Именно их женская четверка! И подумать только – спонсор уже есть!
Бог ты мой, увидеть Эйфелеву башню в туманной дымке, прогуляться по Риволи, выпить кофе в уютном ресторанчике под комплименты услужливых официантов! Увидеть Париж – потом можно и умереть!
В дверь позвонили. Катя посмотрела в глазок и, как была в халатике и бигуди, отворила. На пороге стояла соседка.
– С праздником, теть Зин!
– И тебя, Катюша… Слушай, тут под дверью конверт лежит. Написано: Екатерине Калашниковой. Не иначе, как от тайного поклонника…
Катя недоуменно взяла конверт:
– Как будто телефона нет. Зачем подъезд-то захламлять?
– Телефон убивает романтику, – авторитетно заявила тетя Зина.
Катюша пожала плечами и разорвала серый самопальный конверт. Оттуда выпала короткая записка:
Ты умрешь.
В честь досрочного открытия сезона в Желтой казарме закатили грандиозную вечеринку. Настю Полевую уговорили привезти ее последнее приобретение – огромный магнитофон «Шарп». Только это чудо техники могло орать настолько громко, что музыка разносилась по всему укладочному залу. Маша Маркелова взяла на себя обязанности организаторши и устроила на входе настоящий кордон. Каждый вновь прибывший допускался в казарму только по предъявлении «средств к существованию». С мальчиков спрашивали выпивку, с девушек – закуску. Оправдания – «не достал, талонов не было» – не принимались. Халявщикам Мария строго говорила:
– Вон, до деревни два километра. Там самогон без всяких талонов продают. И помидоры маринованные. В банках.
Вечеринка обещала быть многолюдной и представительной. Даже инструктора обещали заглянуть на огонек, а Фомич членораздельно сказал:
– Я приду ровно в восемь.
Это означало, что до восьми напиваться никому не рекомендовалось.
Маша носилась по казарме, командовала, в какую комнату сносить продукты и как сдвигать столы. Ее сыночек Борька крутился возле штабелей колбас, конфет и булок, утаскивая себе то один, то другой лакомый кусочек. Парни обхаживали Марию и просились в помощники – резать хлеб.
Но Маша строго говорила:
– Гуляйте, гуляйте. Найдем, кто будет резать.
Сервировкой стола ведали Катя и Валентина. Вся полученная на входе еда сносилась в Машину комнату и сваливалась на стол. Валя аккуратно нарезала продукты. Катя художественно их раскладывала по свистнутым из столовки тарелкам. Тарелки ставили пока на кровать – в укладочный зал продукты принесут ровно в восемь, чтобы Фомич застал аккуратно сервированный стол, а не продуктовый бардак.
Настя, которая отличалась полной хозяйственной неумелостью, к продуктам не допускалась. Она пыталась подсчитать, сколько будет гостей и хватит ли на всех стульев. Ее звонкий командирский голос доносился то из укладочного зала, то из соседних комнат. Наконец Настя ворвалась в «сервировочную».
– Девчонки, дайте что-нибудь стащить.
– Ага, служебным положением пользуешься! – Катя протянула ей соленый огурец. – Что там твои стулья?
– А, все равно на всех не хватит.
– Это верно, – согласилась Валя. – Народу набьется столько, что мало не покажется. Машка, правда, обещала перворазников не пускать.
– Э нет! Там один такой красавчик приехал! – запротестовала Катя.
– Где красавчик? – поинтересовалась Маша, забежавшая проверить, как идет сервировка.
– Да Катька все к перворазникам клеится, – охотно заложила подругу Валентина. – Очередного красавчика приметила.
– Нужны они тебе, красавчики! – засмеялась Маша. – Вон, в Париж поедем, там Жана-Поля себе найдешь.
Машу больше всех из четверки вдохновил «подарок» Фомича. Она спала и видела, как их команда едет в Париж, и даже принялась штудировать русско-французский разговорник.
– Кстати, завтра прыгать-то будешь? – невинно спросила Настя.
– А то! Почему нет?
– Ну смотри, тогда не напивайся сегодня.
– Ладно тебе, Насть, когда я напивалась?
Катя и Валя переглянулись. На их взгляд, Маша напивалась каждый вечер – просто всегда могла к утру взять себя в руки и вовремя явиться на тренировку или на прыжки. Девушки боялись, что когда-нибудь информация о масштабах Машиного пьянства дойдет до Фомича и тот запретит женской четверке прыгать. Или просто заставит искать Марии замену – а где ее найдешь, если соревнования на носу?
Однако Маша упорно не желала признавать, что в ее жизни идет что-то не так. Она полагала сама – и уверяла всех остальных, – что пьет или мало, или по праздникам. (Однако «малым» считался стакан водки, а праздники шли через день.)
– Эй, плесните мне, упарилась, – Мария протянула Кате стакан.
Та неохотно плеснула на полпальца деревенского самогона. Маша выпила единым глотком, смачно, по-мужицки отерла губы. Прикрикнула на Борьку, который завороженно смотрел на маму:
– Ты чего здесь крутишься? Пойди погуляй.
Мальчик не ответил, только отступил в угол. Маша махнула рукой:
– Чудной он у меня. Как будто говорить не умеет… Кстати, девчонки: вам писем никаких не приходило?
– В смысле? – не поняла Настя.
– Ну в смысле – странных писем. А то мне тут в ящик кинули записку: «Ты подохнешь». Или что-то в этом роде.
– Да ты что? Покажи!
– Ну вот еще. Я ее выкинула сразу.
– Так, может, тебе привиделось? – не без ехидства спросила Настя.
– Что ты меня за дуру держишь? – рассердилась Мария. – На машинке напечатано. «Ты подохнешь». Или «Ты скопытишься». Не помню точно. Восьмого марта пришло. Представь, подарочек, а? Я разозлилась до жути. На зажигалке его спалила, прямо у почтового ящика.
– Ну не знаю… Мне такой ерунды не шлют, – сказала Настя. В ее глазах читалось: чтой-то ты загибаешь, подруга.
– Мне тоже, – поспешно ответила Валя.
«Значит, только мне и Машке прислали», – подумала Катя. Она вздохнула и выговорила:
– Отстаньте вы от нее. Почудилось-почудилось!.. Мне, между прочим, тоже прислали.
Она вытащила из кармана и продемонстрировала девушкам подброшенную под дверь записку.
