В доме Катю уже ждет накрытый стол. Внушительный салат «оливье», колбаска, рыбка, ассорти из домашних солений.
Только грибов нет – грибы Валентина Лессинг теперь ненавидит. И Катя тоже…
Валя разливает по стопкам водочку.
– Я не буду, мне ж еще ехать, – отказывается Катя.
– Будешь, – грозно говорит Валентина. – Сегодня – сорок дней.
– Чего? – удивляется подруга. И вспоминает: сорок дней, как умер Джейк…
Они молча, не чокаясь, пьют. Набрасываются на закуски. В камине осторожно потрескивают поленья. В окно бьется нетерпеливое солнце.
– Эх, Катька! Погодка прыжковая! – вздыхает Валентина. – Давай как-нибудь прыгнем, а?
– Да тебе твой Ганс не позволит!
– А что Ганс? При чем тут Ганс? – хорохорится Валя. – Так я его и спросила. Он вообще сейчас в Австралии. Да я с ним скоро разведусь! Надоел хуже тухлой капусты! Фриц Гансович!..
Катя молча улыбается. Наезды подруги на мужа давно стали привычными, равно как и ее угрозы развестись.
Ей на минуту вспоминается другой ужин – здесь же, три месяца назад, под католическое Рождество. Как тогда было тесно за столом! Как весело!
– Давай тогда, что ли, и других помянем? – спрашивает Катя.
– Давай, – соглашается Валя.
Они наполняют рюмки.
– За Фомича и Настю, – провозглашает Валентина. – А за Машку, смотри, пока не пей!.. Мы потом за нее отдельно выпьем, как за живую.
– А она и есть живая… – пожимает плечами Катя.
– А согласись, подруга, она всегда какая-то странная была?
– Да, не без этого… – вяло согласилась Катя.
Они молча выпили. Закусили «оливье».
Катя задумчиво сказала:
– Я вот, знаешь, о чем все думаю: помнишь, тогда, у тебя, на той вечеринке… Грибы ведь тогда ты раскладывала… Я это точно помню… Как же она, Машка-то, отраву к Настьке в тарелку подложила?
– А зачем ей было класть – именно Насте? – пожала плечами Валентина.
Катя удивленно посмотрела на подругу.
– Я об этом, когда в больнице лежала, много думала… – продолжила Валя. – Это мы в детстве называли – на кого бог пошлет… Кидал мальчишка в воздух какую-нибудь гадость – и кричал: «На кого бог пошлет!..» Мы – бежать… А ведь бог иногда и на него самого посылал, верно?.. Вот и тогда, у меня, на той вечеринке… Нас за столом сколько было?.. Семеро, да?.. А четверых – тебя, меня, Фомича, Настю – ей надо было убрать… Четыре к семи – совсем неплохие шансы… Так что она поганку свою – или что у нее там было – не к Насте в тарелку подкладывала – а в общую сковородку…
– Думаешь? А если б на нее выпало?
– Она бы ее и съела! Значит, бог послал на нее!.. Так она решила… И тогда дальше ничего бы не было… Для нее, для Машки, я думаю, это была такая игра… Вроде русской рулетки… И бог послал на Настю… А мог бы – на тебя, на меня, на Фомича…
Катя вздрогнула.
– Да-да! – воскликнула Валентина. – Ну а когда у Машки в первый раз получилось – тогда она и пошла вразнос… В себя, можно сказать, поверила… В удачу свою… И в свое – право… Нет, у нее не все шарики на месте, это я тебе точно говорю… Да еще алкоголь…
Валентина усмехнулась, наполнила рюмки обеим.
– Ты что-то частишь, – поморщилась Катя.
– Давай выпьем за Машку, а потом – перерыв… Да ты салат-то ешь, это «оливье» – не то что твоего профессора крабовые палочки!.. Давай, за Мэри… Сука она, конечно, – но пусть ее не слишком менты там мучают…
Они выпили. Закусили.
– Валя, а как ты думаешь, – осторожно спросила Катя, в голове у нее от выпивки с непривычки зашумело, – когда Машка могла вам на машинах тормоза испортить? Паша говорит, что она сюда, к вам, специально приезжала… А я вот думаю: может, тогда же, на вечеринке?
– А когда ж еще! – безапелляционно проговорила Валентина. – Тогда и подрезала тормоза, когда мы все Настей занимались! Ты вот где была, когда Настюша умирала?
– Я?.. Я «Скорую помощь» вызывала… Потом ей искусственное дыхание делала…
– А я – я «Скорую» побежала встречать… Фомич вместе с тобой искусственное дыхание делал… А где были остальные? Ты помнишь?
– Андрей вроде на крыльцо выбежал… А остальные – не помню…
– Вот и я – не помню… Так что Машка в суматохе вполне могла взять с кухни нож, спуститься в гараж, перерезать там тормоза у машин… Про машины она, наверное, все знает – где там чего резать… От Фомича, скажем… Он же автомобилист… Был… Или, может, от десантника того – Мещерякова, что ли… Помнишь, он ее водить еще тогда учил… Вот я и думаю… Поверила девка в свою удачу, понимаешь?.. Что бог, мол, на ее стороне… Решила: в один вечер обеих завалю… Вот она Настену отравила – и пошла в подвал, шланги резать… К тому же – зачем ей было видеть, как Настя мучается?!
– Складно все у тебя получается… – вздыхает Катя. – Но если так – какая же она все-таки сволочь…
– Да больная она!.. Не все у нее дома!.. Ну как, все я тебе про нее объяснила, а?
– Прямо Шерлок Холмс…
– Гожусь в частные детективы, а?.. Как там, кстати, твой Павел? Птичкин твой Синичкин?.. Подручные ему не нужны? А то я могу…
– Да ничего он… – неопределенно проговорила Катя. – Работает там над чем-то…
– А ты-то, кстати говоря, сейчас – как? С кем? – круто меняет тему разговора Валентина и подозрительно смотрит на Катю.
– Пока ни с кем. Отдыхаю.
– Кто ж тебя ужином-то кормит?
Катя загадочно улыбается. Осторожней надо быть с этими подругами, не болтать зря языком…
Она не будет говорить Вале, что позавчера Павел Синичкин, частный детектив, сделал ей предложение.
