– А у него это получится? – перебив Дашу, серьезно спросила Катя: она обращалась к Павлу.
– Не знаю, – ответил тот. – Подобных прецедентов пока в столице не случалось. Но Малыш – сильный парень. Может, действительно выживет из города хозар…
– Хорошо бы.
– У Пети получится, – убежденно сказала Даша. – Он вообще, – продолжила она, – был сейчас каким-то очень веселым и возбужденным…
– Людей поубивал, вот и веселится, – сквозь зубы произнесла Катя. – Чертов ублюдок!
Даша сделала протестующий жест.
Павел положил им обеим руки на плечи, крепко сжал их и спокойно и примиряюще сказал:
– Все мы – чертовы ублюдки. Зато – все мы живы. А наш Ленчик – на свободе.
* * *
Ночевать все вчетвером разместились в квартире Даши с Ленькой. Разъезжаться по своим домам посчитали опасным.
Катя, развив бурную телефонную активность, забронировала на завтра всем четверым билеты на Кипр – одну из тех немногих стран, куда россиян пускают без визы. И несмотря на то, что прочие державы отгородились от нас занавесом поплотнее «железного» (отгородились в основном из-за хозар да Малыгиных!), Катя все же рассчитывала, активизировав свои международные контакты (включая бывшего супруга, проживающего в Кливленде, штат Огайо, Ю-Эс-Эй), сделать – попозже, уже на средиземноморском острове, – визы для всех куда-нибудь в более европейскую страну вроде Англии. Возвращаться в Россию наметили ни в коем случае не раньше первого сентября.
Даша весь вечер порывалась выйти в магазин: «А то кормить вас совсем нечем». Павел категорически запретил.
Ленчик взял телефонную трубку и исчез в своей комнате.
Итогом его переговоров стал визит Машки. Она привезла целую сумку с колбасами, сырами, пирожными и бестолково-острыми корейскими салатами.
Затем они с Ленчиком исчезли в его комнате. Кажется, даже дверь загородили креслом. Оттуда по всей квартире начала разноситься зубодробительная музыка «Гуано эйпс», полностью заглушающая все прочие шумы.
Выбрались ребята из комнаты смущенные, раскрасневшиеся, довольные.
Машка ускакала, пообещав Ленчику приехать к нему за рубеж – где бы он ни находился, «хоть в Антарктиду».
Наконец ближе к трем ночи улеглись. Для Павла Даша постелила раскладушку в комнате Ленчика.
Сестры устроились, как когда-то в детстве, на одной кровати в Дашиной спальне.
Катя быстро уснула.
Павел отправился принимать ванну – и, кажется, тоже уснул там, прямо в воде. Сказывалось напряжение последних недель.
Даша в одной ночнушке пришла в комнату сына пожелать ему спокойной ночи.
Ленчик лежал на спине, глаза устремлены в потолок. Теперь, когда длинный, переполненный событиями день подошел к концу, от его бравады не осталось и следа. Даша видела, как исхудало, заострилось, измучилось его лицо.
– Кожа да кости, – вздохнула она, гладя его по голове.
– Мам, – вдруг серьезно спросил Ленчик и замолчал.
– Что, сынуля?
– Мам, а ведь их – убили…
– Да.
– Тебе нисколько их не жаль?
– Жаль. Очень жаль. Но иначе они убили бы тебя. – Она погладила его по голове: – Ленечка, милый. Не думай об этом. Не надо об этом думать. Или относись ко всему, как к компьютерной игре. Там тоже убивают плохих…
Ленчик молча кивнул. Мама все гладила его по голове.
– Мам, а ты… – выговорил Леня и замялся. – Скажи, ты… Ты с этим Малыгиным спала? – наконец выпалил Ленчик и покраснел.
– Конечно, нет! – браво соврала Даша.
– Правда?
– Конечно! Мы с ним просто друзья. Встретились, понравились друг другу… Он мне даже один раз цветы подарил…
– Мам, а ты… Скажи, а ты вообще… Ты ради меня могла бы с кем-нибудь переспать?
– Что за ерунду ты спрашиваешь!
– Нет, правда? Если серьезно?
– Если серьезно… Если серьезно – ради тебя могла бы. И не только переспать. Впрочем… – Даша замялась.
– Что, мам?
– Впрочем, – продолжила она, – переспать я могла бы не только ради тебя… Я ведь женщина. И еще очень даже ничего – ты не находишь?
– Ты, мамочка, красивей всех на свете, – с искренним чувством, как когда-то в детстве, сказал Леня и обнял ее.
Даша прижалась к нему, поцеловала в висок и прошептала:
– Ну вот и спи. Пусть тебе приснятся хорошие сны.
Предупреждения и благодарности
Хозары, действующие в романе, в также их язык, история, имена и биографии являются исключительно плодом воображения авторов. Какое бы то ни было сходство или подобие имен, фамилий, привычек, а также образа жизни, языка или акцента наших романных героев с любыми людьми любой национальности из числа существующих в реальности ЯВЛЯЕТСЯ АБСОЛЮТНО СЛУЧАЙНЫМ. И мы ответственно заявляем, что под «хозарами» НЕ ПОДРАЗУМЕВАЕТСЯ никакая нация или народность, проживающая где бы то ни было – на территории России, или бывшего СССР, или всего мира. Никакого отношения наши романные хозары не имеют также к реальным хазарам, древнему Хазарскому царству, хазарской культуре и литературным хазарам (разве что к пушкинскому «Вещему Олегу»). Тем не менее мы все-таки приносим свои извинения тем людям, кто вдруг усмотрит в данном произведении нечто оскорбительное – для себя лично либо для какой бы то ни было нации.
Несмотря на данное предупреждение, мы уверены, что найдутся читатели и/или литературные критики (особенно литературные критики!), что возьмутся по прочтении романа обвинять нас в «недостатке политкорректности», «ксенофобии», «великорусском шовинизме» или даже в «пропаганде идей расизма». Мы со своей стороны можем лишь предупредить упреки смиренным напоминанием: в литературе и кино остросюжетного толка довольно часто в качестве врагов выступают лица иной, чем авторы фильма (книги), национальности. Ну, например, в голливудской кинопродукции разных лет «плохие парни» бывали родом из Германии, России, Японии, Палестины, Ирландии, Ирака и еще бог знает откуда. Перечисление наций и народностей, вдруг попадающих в список «масскультовых империй зла» (а затем выпадающих из него), заняло бы слишком много места. Непредвзятый читатель без труда сам сможет умножить примеры. Тех же несносных наблюдателей, кому все-таки изменяет чувство юмора и понимание природы остросюжетной литературы, мы отсылаем к………………………! То есть мы имеем в виду, конечно, что отсылаем их к фундаментальной работе к. ф. н. Е.С. Калашниковой «Образ врага в произведениях массовой культуры» (М., 2000).
И хватит об этом. Довольно о грустном.
А в качестве последней (и приятной) обязанности нам остается поблагодарить за помощь в работе над данным произведением студента факультета журналистики МГУ Алексея Сергеевича Литвинова. Он не только помог нам в разработке образа «малъщика» Лени Коноплева и дал неоценимые сведения о современном молодежном мировосприятии, взаимоотношениях и сленге, но и написал главу, посвященную пребыванию Ленчика в застенке.
