Я напряглась, спустила ногу с подлокотника кресла, на которое упала во вполне расслабленном состоянии. Села прямо и скрестила руки на груди. То, что Риодан хочет поговорить со мной практически наедине, никогда ничего хорошего не сулило. Разговоры совсем без свидетелей пугали меня еще сильнее.
– Нам нужно поговорить о «Синсар Дабх», Мак, – начал Риодан.
Я шумно выдохнула. Если не считать недавнего секса, этот день никак нельзя было назвать хорошим днем в Дублине.
– И что с ней? – спросила я, снова раздражаясь.
– У Танцора есть теория. Он считает, что Король Белого Инея непроизвольно избавлялся от компонентов Песни Разрушения. Он думает, что единственный способ не дать черным дырам полностью поглотить наш мир – это Песнь Творения.
Ага, я тоже так считала. Но ничего не сказала.
– Части этой песни, предположительно, содержатся в «Синсар Дабх».
– Предположительно, – подчеркнула я. – А правда в том, что никто из нас ни черта не знает о Книге. Одни легенды, мифы и предположения.
– И именно поэтому нам нужно, чтобы ты рассказала, что действительно в ней содержится. Если не хочешь, конечно, чтобы мы спросили у Крууса, – ровным тоном сказал Риодан.
Даже Риодан не настолько самоуверен, чтобы попытаться допросить Крууса в его темнице.
– Ты считаешь, что можешь допрашивать сумасшедшую Книгу?
– Я подозреваю, что он далеко не сумасшедший.
– В каком смысле?
– В прошлом Книга захватывала любого, кто к ней прикоснется. С ним подобного не произошло. Он знает Первый Язык и способен на нем читать. Заклятия поднимались по рукам в его тело. Ты раньше видела нечто подобное с теми, кто брал Книгу?
Я покачала головой. Книга всегда захватывала контроль над человеком и полностью замещала разум. Саму Книгу невозможно было уничтожить.
И все же на каменной плите от «Синсар Дабх» остались только золотая пыль и несколько красных мерцающих самоцветов.
– Разумная Книга распалась, когда он закончил. Легенда гласит, что есть две части «Синсар Дабх». Книга слов, заклятия на странице. И вторая грань – та, что эволюционировала в живое, мыслящее, одержимое ненавистью существо с гораздо большими силами, чем заключенные в нем слова. Судя по всему, в ту ночь была уничтожена мыслящая часть «Синсар Дабх», а Круус впитал в себя только знание.
– О Господи, – выдохнула я. – Ты можешь быть прав.
Вот скотина. Он получил всю силу, не заплатив за нее никакой цены? Это сделало бы его… ну, практически Королем Невидимых. Я сузила глаза.
– Но мы не знаем наверняка.
– Но если это правда, возможно, ты сможешь сделать то же самое.
– Что вы можете рассказать нам, мисс Лейн? – спросил Бэрронс.
Я повернула голову, чтобы посмотреть на него. Несколько минут назад я была «Мак».
– Почему ты так поступаешь?
Его глаза сказали: «А ты действительно хочешь называть меня Иерихоном?»
Я задумалась и с изумлением поняла, что не хочу. Иерихон – это… интимно. Иерихон и Мак были совершенно отдельными от мисс Лейн и Бэрронса личностями. Они существовали в другом месте. В свободном, священном. Мне нравилась эта разница. Я кивнула, слабо улыбнувшись. Его темные глаза сверкнули одобрением, и я практически просияла.
«Ты продолжаешь развиваться, – сказали его глаза. – Продолжай трахаться со мной вместо переживаний».
– Расскажи мне о Книге, – потребовал Риодан. – Я хочу понять, как она в тебе находится.
Я вздохнула и попыталась сообразить, как бы это объяснить.
– Внутри меня есть одно место. Я не знаю, как сказать, где именно, но, думаю, оно у меня в голове. Глубокое, спокойное черное озеро, но там не только оно. Есть пещеры и галечные берега. Кто знает, может, во мне целая чертова страна. Я думаю, что озеро – это моя суть ши-видящей. Но оно было изменено тем, что тоже находится внутри, и теперь оно… другое. Если там и есть границы, то я больше не понимаю, где они.
– Книга, – сказал Риодан.
Я посмотрела на Бэрронса. Не знаю, почему. Возможно, чтобы убедиться, что он рядом, как в тот единственный раз, когда я нырнула на дно моего темного неподвижного озера и увидела «Синсар Дабх» во всей ее сияющей и искушающей красе. Я хотела знать, что он рядом, на случай, если рассказ о Книге заставит ее сделать нечто плохое.
– Она там, – ворчливо ответила я. – На дне озера. Но мне приходится плыть, чтобы до нее добраться. Она в черной пещере, на пьедестале. В закрытом виде. – Я прожгла его взглядом. – По хорошей причине.
Я закрыла ее в тот день, несколько месяцев назад, с Бэрросом. Накрепко захлопнула.
– В последнее время углублялась и смотрела на нее, – предположил Риодан.
– Нет. – И не собиралась. С моим счастьем она откроется на предельно полезном заклятии, и я начну думать, что хочу его, нуждаюсь в нем или даже неспособна без него жить.
– Я хочу, чтобы ты это сделала, – сказал Риодан.
– И ты согласен? – выпалила я Бэрронсу.
Его темные глаза сверкнули. «У всех нас есть свой внутренний зверь».
«И ты считаешь, что можешь справиться с моим?» – парировала я.
«Я думаю, что довольно неплохо справляюсь». В его глазах всплыли образы того, чем мы совсем недавно занимались.
«То совсем другое».
«Мы контролируем своих. На это ушло время».
«Сколько времени?»
«Мы совершали ошибки», – только и сказал он.
«Ты хочешь, чтобы я посмотрела».
«Я хочу весь мир. Я хочу тебя. Это может быть единственный способ. На данный момент я не вижу альтернативы. Если в тебе скрыта возможность не дать черным дырам разрушить Землю, нам нужна такая возможность».
Я хочу тебя. Всего три простых слова. Они меня разрушают. Расплавляют. И закаляют в сталь, которая сильнее меня. Вера Бэрронса в меня сделана из чистого титана.
«Я тысячелетиями искал заклятье, способное освободить моего сына, и ни разу не встречал ни единого упоминания о том, что часть Песни Творения может содержаться где-то помимо Книги, за которой я охотился».
Он сказал «тысячелетиями».
Бэрронс жил тысячи лет. Одно дело – подозревать, и другое – услышать это от него. Моему любовнику несколько тысяч лет. А мне двадцать три. Неудивительно, что у нас бывают проблемы.
Я нахмурилась, припоминая еще кое о чем – об одной вещи, которая может нам в данный момент пригодиться. Я видела ее в Белом Особняке, когда искала с Дэрроком Зеркало, чтобы вернуться в Дублин.
Но я стоически отказывалась думать об этом с тех пор, как поняла, что во мне скрыто. Не хотела дать своему внутреннему зверю учуять, если он уже не учуял.
