Я глубоко вдохнула, медленно выдохнула, мысленно приказывая себе расслабиться. «Тони, тони, не думай», – бормотала я в своем сознании.
Ничего.
Даже лужи нигде не было видно.
Я открыла глаза, думая, что нужно заново сосредоточиться и попытаться еще раз. Бэрронс на меня посмотрел.
– Подожди, – сказала я. – Дай мне минуту.
– Не играй со мной в эти игры, Мак, – предупредил Риодан.
– Я не играю, – ответила я. – Мне нелегко. Я много месяцев пыталась держаться подальше от этого места, а теперь ты ждешь, что я нырну туда с разгона. Я тренировалась никогда больше о нем не думать.
Хотя и не всегда удавалось.
Позволив взгляду слегка расфокусироваться, я мысленно представила огромное озеро, спокойное и глубокое. Я уделила особое внимание деталям, галечному берегу, слабому свету от того, что казалось далеким небом. Я залила вниманием гладкую черную поверхность. Сказала себе, что невероятно хочу плавать, забралась на большой камень и, когда получила идеальную сцену, закрыла глаза, прыгнула и нырнула.
И сильно ударилась о землю.
Ни одной чертовой капельки воды, нигде.
– Твою мать, – выругалась я, потирая голову. Она болела, словно я на самом деле ударилась головой о камень. Руки как будто на самом деле были в ушибах. Я взглянула на Бэрронса.
– Не могу его найти.
– Попробуй снова, – приказал Риодан.
Я попробовала.
Снова.
И снова, и снова.
Последовательные неудачи сводили нас всех с ума.
– Ты слишком напряжена, – разозлился Риодан. – Хрена ради, за оргазмом же ты не гоняешься, ты наслаждаешься предвкушением его наступления.
– О гребаных оргазмах будешь говорить со своей гребаной женщиной, не с моей, – мрачно заметил Бэрронс. – Ты ничего не знаешь о ее оргазмах и никогда не узнаешь.
Риодан недобро взглянул на него.
– Это была метафора.
– Я никогда не гоняюсь за оргазмом. С Бэрронсом не приходится, – призналась я.
– Мак, а не до хрена ли информации? – съязвил Риодан.
– Ты первый заговорил об оргазмах.
– И больше не заговорит, – с нажимом заверил Бэрронс.
– Заткнитесь оба. Я пытаюсь сосредоточиться.
Теперь я размышляла об оргазмах. И обдумывала совет Риодана. Возможно, я и вправду слишком сильно стараюсь.
Час спустя с меня лил пот, в голове грохотало, а руки болели так, словно я, подобно каратисту, пыталась разбить кирпичные стены.
– Я не могу туда попасть, – устало выдохнула я. – Не знаю, почему.
Риодан прищурился:
– Ты говорила, что считала это своим ши-видящим местом.
Я кивнула, ожидая продолжения.
– Бэрронс сказал, ты ела…
– Ага! Мясо Невидимого! – Я схватилась за спасительную мысль с невероятным облегчением. – Это действительно ши-видящее место, вот почему я его не нашла! Я и не могла сейчас увидеть свое озеро!
А я уже начала бояться, что «Синсар Дабх» так затихла в последнее время, потому что тайком переставляла мою внутреннюю мебель, пряча то, что я могла бы использовать, и устраивая ловушки. Могла она так сделать?
Риодан закатил глаза.
– Потрясающе. Тебя зовут Мак, ты наркоманка.
– Я не наркоманка.
– Сколько раз ты ела его на прошлой неделе? – осведомился он.
– Дважды. Но в первый раз я была вынуждена, чтобы спуститься с утеса, а во второй раз в меня стреляли Хранители, – возразила я.
– Уверен, в следующий раз ты тоже будешь вынуждена.
– Я не наркоманка.
– И как долго будет длиться гребаный кайф? – вышел из себя Риодан.
Я пожала плечами.
– Не знаю наверняка. Дня три или около того. Так что через несколько дней я снова стану собой.
Невероятно раздражительной и уставшей, но собой.
Он посмотрел на Бэрронса.
– Не позволяй ей больше это есть.
– Она сама принимает решения, – ответил тот. Но посмотрел на меня: «Нам нужна информация, мисс Лейн. Я предпочел бы, чтобы вы воздержались на время».
Ну отлично. Одна из двух моих укрепляющих техник, которые давали мне силу, – секс с Бэрронсом и поедание плоти Невидимых – теперь потеряна.
Я как раз думала о том, что вечер перестает быть томным, когда Риодан открыл дверь.
По другую сторону стоял Кристиан МакКелтар.
Глава 17
Знает всеобщее неодобрение,
Мне стоило боготворить ее раньше…
[36]
Тремя часами ранее…
Джейда могла и не надевать красное платье.
Она сделала это намеренно.
Мужчины на каждой планете, в любой реальности, фейской или человеческой, обладают общими наследуемыми признаками.
Им не нравится убивать красивых женщин.
Вначале.
Они хотят других вещей. Вначале.
Красота – это оружие, одно из многих.
Именно поэтому она рассталась с неровной стрижкой и снова отрастила волосы. Кудрявые и непослушные, они были слишком легкой добычей для противника, слабым местом в любой битве, и она научилась зачесывать их назад, повыше, убирая с лица, или прятать косу за ворот рубашки.
Танцевать ей тоже было необязательно.
Но она опять же сделала это намеренно.
Когда она вошла в «Честерс», один из Девятки поймал ее взгляд через танцплощадку, и столько открытого энтузиазма и счастья было в его глазах, что она не смогла устоять.
Лор.
Он был зверем. Примитивным пещерным человеком, который любил быть собой. Тупым, откровенно сексуальным, с ненасытным аппетитом к рок-н-роллу, дракам и горячим блондинкам. Он делал предложения женщинам, говоря: «Эй, хочешь потрахаться?» – и поразительное количество раз выигрывал. Во-первых, за счет того, что был красив, как викинг, а во-вторых, в его глазах читался намек на нечто грязное-классное-дикое, заряженное и взведенное, готовое стереть женские комплексы в пыль.
Когда она была помоложе, у них намечалось нечто вроде отношений. Не таких отношений.
Невинная, но не наивная связь. Знание того, что они оба – те, кто они есть, без извинений и оправданий.
Ему нравилась девчонка, которой она была тогда, и, судя по выражению лица, он готов с радостью принять ее сейчас.
