Поэтому, не дав двери до конца отъехать в сторону, она выпалила еще с порога:
– Я позволю сделать мне татуировку.
Бэрронс и Риодан одновременно оглянулись на нее, и ее поразило то, как… не по-человечески они выглядели – какие дикие лица, плавные, как у животных, движения. Они были поглощены своим занятием, а она как будто застала их врасплох. Но едва они ее увидели, в тот же миг маски вернулись и оба снова стали просто Бэрронсом и Риоданом.
Владелец «Честерса» оседлал кресло задом-наперед и следил за мониторами, а Бэрронс сидел за ним и покрывал татуировками его мощную мускулистую спину.
Риодан дотянулся до футболки и натянул ее через голову. Затем поднялся, они с Бэрронсом обменялись взглядами, Бэрронс кивнул ей и, сказав: «Джейда, рад тебя видеть» – вышел.
– Свежие татуировки нельзя накрывать, – холодно заметила она. – Они начинают «плакать».
Он стоял, широко расставив ноги, скрестив на груди руки, на одной из которых поблескивал серебряный браслет, и смотрел на нее сверху вниз.
– Что ты можешь знать о татуировках и слезах?
Ее рост теперь составлял почти метр восемьдесят, но ей все равно приходилось задирать голову, чтобы на него посмотреть.
– Наслышана, – сказала она.
Он надел плотно облегающую футболку.
Хотя, наверное, любая футболка будет выглядеть на нем облегающей – мускулатура у него развита будь здоров. Сквозь ткань можно различить очертания каждой мышцы живота, ясно выраженные грудные мышцы. У него мощная широкая спина, скульптурно вылепленные бицепсы, жилистые руки. Она наконец поняла и признала, что чувствовала раньше. Подросток в ней всерьез запал на Танцора. Как супергерой она совершенно покорена Риоданом. Когда Мак повернулась к ней спиной, эти двое стали для нее целым миром. С Танцором она чувствовала себя в безопасности. С Риоданом она чувствует себя в безопасности.
Долгое время они стояли, не сокращая дистанцию в десять футов, и смотрели друг на друга, а тишина все длилась.
– Что заставило тебя передумать?
– Я не уверена, что окончательно передумала, – сказала она, отметив про себя, что он уже второй раз использует вопросительную интонацию в разговоре. Действительно ли в прошлом он сознательно насмехался над ней? – Как это работает?
Он покачал головой.
– Если хочешь узнать механизм, увы. Итог таков: если сделаешь татуировку и не будешь расставаться с телефоном, я смогу найти тебя, если снова когда-нибудь потеряешься.
– Детали.
– Тут записаны три номера. Мой. Ты звонишь, я отвечаю. Вторым идет номер Бэрронса. Если я почему-то не беру трубку, ответит Бэрронс. Третий номер называется «ВВСД», – произнес он и сделал паузу.
– Когда говорят загадками, у меня пропадает желание знать подробности.
Тонкие морщинки разбежались от уголков его глаз, он запрокинул голову и рассмеялся. Джейда сжала кулаки за спиной. Она ненавидит, когда он смеется.
– Рад видеть, что ты растеряла не всю свою нерациональную колючесть, – продолжал улыбаться он. – «ВВСД» означает «Влипла В Серьезное Дерьмо». Используй только в этом случае.
– И что произойдет?
– Надейся никогда не узнать. Но если ты наберешь его в Зеркалах, я окажусь там.
– Как быстро?
– Очень.
– И что это даст?
– Я тебя вытащу.
– И кто сказал, что твой лучше? Возможно, с тобой у нас уйдет десять лет.
– Сомнительно. Скорее, займет десять дней. И ты будешь не одна.
– Кто сказал, что я была одна?
– Так ты согласна или нет?
– Серьезно? Десять дней? – Она с отстраненным видом изучала его, размышляя, может ли сказанное быть правдой. Этот человек восхищал ее своими непостижимыми возможностями и силой. Она никогда не забывала, что он превосходил ее во всем – начиная с того, что замечал каплю конденсата на ледяной скульптуре, которой она в упор не видела, и заканчивая более быстрым стоп-кадрированием и способностью найти ее, несмотря ни на что. «Я пробовал твою кровь, – сказал он когда-то. – Я всегда тебя отыщу».
Она верила. Даже в Зазеркалье.
Он громко вздохнул и провел рукой по коротким темным волосам.
– Ах, Дэни. Там это не работает. Если бы, мать его, работало.
– Татуировка? – сказала она, отказываясь верить, что он только что поверхностно просканировал ее сознание. – Тогда ты ее не сделаешь. И я Джейда, – поправила она. – Будешь называть меня не тем именем, отвечу тем же. Мудак.
– То, что я пробовал твою кровь, в Фейри не работает.
– Пока не приглашу тебя в свои мысли, держись от них подальше. Это называется уважением. Если не уважаешь, никогда меня не узнаешь. – Она подошла ближе, так, что они оказались практически нос к носу, и заглянула в невозмутимые серебристые глаза, которые раньше так смущали ее, в чем она не хотела признаваться. Теперь больше не смущают.
Он склонил голову.
– Понятно. Я больше не буду так делать. Часто. Обычно это был единственный способ во всем опережать тебя на шаг.
– И зачем тебе это было нужно?
– Чтобы сохранить тебе жизнь.
– Ты считал, что мне нужен приемный родитель?
– Я считал, что тебе нужен могущественный друг. И пытался им быть. Мы все еще болтаем, или ты готова к татуировке?
– Я все еще не понимаю, как она работает.
– Некоторые вещи требуют прыжка веры.
Она развернулась к нему спиной и забросила хвост через плечо.
– Приступай.
Его пальцы прошлись по шее, продвигаясь к основанию черепа, помедлили. Она подавила дрожь.
– Сколько времени это займет?
– Я не могу работать. Тут до хрена рубцовой ткани после того, как ты срезала предыдущую татуировку.
– Если ты нанес ее тогда, почему не дал мне сразу и телефон? Какой смысл в одной татуировке?
– Об этом мы уже говорили. Ты не стала бы его носить, полагая, что я навязываю свой очередной контракт. Однако я знал, что пройдет время, и ты согласишься. И приготовился на всякий случай.
– Я не всякий случай. Отстань от моей шеи, если там не получится.
– Я не прикасаюсь к тебе, – сказал он. – Я лишь слегка коснулся шрама.
Она все еще ощущала жжение от его пальцев, слабый электрический заряд. Она развернулась к нему лицом.
– Тогда где?
Он вскинул бровь.
– Второе подходящее место находится у основания спины.
– На крестце? – недоверчиво переспросила она.
– Эффективность возрастает при размещении у основания позвоночника.
