Она поцеловала его в кабинете. Он не ответил на поцелуй. Теперь, когда она сняла футболку, он интимно прикасается к ней, но ни словом, ни действием не намекает, что это не просто работа. Не то чтобы ее сильно интересовало что-либо, кроме данного дела, но почему он сказал: «Поцелуй меня или убей» – в тот день в кабинете? Всего лишь тактика, уточняющая позиции? Как в ту ночь, когда Алая Карга убила его, а он каким-то чудом вернулся таким, как прежде, и потребовал выбирать – разочароваться оттого, что он жив, или обрадоваться.
Он привел ее в то место, которое она определила как его личные апартаменты, – комнаты в спартанском стиле глубоко под «Честерсом». Она также уверена, что это не единственное его убежище, – собственно, как и у нее с Танцором, – что у него множество хорошо обустроенных лежбищ, куда можно удалиться от мира.
Ультрасовременная, суперпижонская комната была оформлена в цветах хрома, грифеля и стали. Черный, белый и, как сам ее владелец, все оттенки серого. В комнате, смежной с той, где они сидели, стояла кровать с крахмальными белыми простынями и мягким темным бархатным покрывалом. В спальне не пахло никем, кроме него, что совершенно ее не удивило. Он никогда не приведет женщину в свое логово. Он не считал секс чем-то личным. Декор был фактурным – замысловатым, но не слишком вычурным. В кухне царствовали белый кварцит и опять же сталь. В ванной – толстый мрамор с серебристыми прожилками и стекло. Куда ни посмотри – все линии прямые, чистые, острые, жесткие, как черты его лица и взгляды на жизнь.
– Так что произойдет, если я наберу ВВСД? – спросила она.
Он не ответил, и она не ждала ответа, но если не пытаться – ничего не получишь. Почему бы не попробовать вытащить информацию? Он и так уже рассказал подробнее, чем собирался, хотя и уклонился от ответа: мол, надеюсь, ты никогда не узнаешь.
Его палец медленно прощупывал длинный тонкий шрам у позвоночника.
– Нож?
– Кнут со стальными шипами.
Он коснулся россыпи белых шишек.
– Шрапнель?
– Духовое ружье. – Оно было заряжено дроблеными камнями. Из него стреляло чудовище на планете вечной ночи.
– А это? – Он коснулся неровного провала у ее бедра.
– Упала с утеса. Заработала его сама.
– Оставить или убрать?
– Шрамы? Оставить. Я их заслужила.
Он рассмеялся. Миг спустя она почувствовала острие ножа у основания спины.
– Я в дюйме от того, чтобы вырвать тебе глотку, – тихо предупредила она.
– Кровь связывает. Мне нужно немного твоей, чтобы закончить этот слой заклинания.
– Сколько?
– Немного.
– Ты смешаешь ее со своей?
– Да.
У заклятий на крови могут быть неприятные и весьма опасные побочные эффекты. Ей не очень-то хотелось смешивать свою кровь с его. Но очень хотелось тату.
– Продолжай, – без выражения разрешила она.
Он продолжил, и она обнаружила, что снова соскальзывает в странное, похожее на сон состояние, в котором пребывала с самого начала работы над татуировкой. Пока он работал, его большие сильные ладони двигались по ее коже с предельной точностью, и злое гудение в теле ослабло, мышцы успокоились, напряжение спало. Теперь даже сложно вспомнить, что именно выгнало ее сегодня на улицы в состоянии смертоносной ярости. В конечностях поселилась усталость, живот больше не болел. Она ощутила сонливость и расслабленность, словно могла себе позволить прилечь и долго-долго спать, ни о чем не волнуясь. А этот мужчина будет охранять ее сон, и можно отдохнуть, зная, что, какие бы звери ни населяли мир, главный хищник сейчас рядом с ней, и она в безо…
Она села ровнее, напрягла мышцы и снова вернулась в полную боевую готовность.
Безопасности не существует. Это ловушка, идеал, которого невозможно достичь. И почитание героев бесполезно. Героев нет. Есть только она.
Она услышала голос за своей спиной:
– Тебе не нужно все время быть настороже. Здесь ничто не причинит тебе вреда.
Он ошибается. Всякий раз, когда в одном помещении с тобой находится кто-то еще, вероятность угрозы существует.
– Ты как-то влияешь на меня. – Фраза прозвучала как обвинение.
– Я оказываю определенный… волнующий эффект на женщин.
Он имел в виду «свожу с ума». Она видела, как он это делает.
– И могу оказывать успокаивающий.
– Прекрати. Я тебя не просила.
Он прижал запястье к основанию ее позвоночника, подержал немного, без сомнения, смешивая кровь с кровью, и сообщил:
– На сегодня все.
– Закончи ее, – потребовала она. – Я знаю, ты можешь.
Внезапно спине стало холодно, поскольку тепло его тела исчезло.
Ей на плечо упала футболка, и она рывком натянула ее поверх бюстгальтера. Спорить бесполезно. Она поднялась, потянулась и обернулась.
– Расскажи, что произошло с тобой в Зеркалах, и я закончу ее.
Они смотрели друг на друга с расстояния разделявшего их стула.
– Я выросла, – сказала она.
– Полную версию.
– Это полная версия. Ты говорил, что дашь мне карту.
Он бросил карту – она поймала ее одной рукой и засунула в рюкзак. Конечно, теперь можно дать ей карту. Он точно знает, что она вернется за татуировкой. Карта нужна была ей по двум причинам: протестировать теории относительно самых маленьких дыр и предупредить людей о точном их расположении, чтобы избежать нечаянных смертей. Но что более важно – нужно найти способ убрать космических пиявок из ткани родной реальности.
– Завтра вечером, в то же время? – спросила она.
– Завтра вечером я занят.
Скотина. Он собирался издеваться над ней и тянуть с завершением татуировки?
Он самим своим присутствием теснил ее к двери, мягко, но безоговорочно.
– Свиданием с Джо? – холодно поинтересовалась она.
– Джо трахается с Лором.
Она посмотрела на него.
– Как такое могло случиться? Лор предпочитает блондинок. И мне казалось, что вы с Джо – особый случай. – Она не верила в это, ибо Джо совсем не во вкусе Риодана.
Его холодные глаза засветились весельем.
– Начиналось как терапевтический трах, чтобы забыть бывшего. А теперь они оба в нем запутались.
Она выгнула бровь.
– Ты бросил ее, и она решила отомстить?
– Она бросила меня. И в ее формулировке это звучало как «избавление от моего вкуса на языке».
Ни одна женщина не бросала Риодана. И не избавлялась от его вкуса. Если Джо так сделала, он не просто позволил ей, а сам привел план в исполнение.
