– Уверена, новая сотрудница будет не хуже, – продолжила медсестра Энн. – Я слышала, она молодая. Возможно, она лучше поймет других молоденьких девушек.
– Она помалкивала, когда была у нас.
– Учится, – объяснила Энн. – Я сама была тише воды ниже травы, когда в первый раз посещала своих пациентов в присутствии контролера. А теперь попробуй заставь меня замолчать! А ведь иногда тебе хочется заткнуть мне рот…
Я ничего не могла с собой поделать: улыбнулась до ушей.
– Это точно! – брякнула я.
Она засмеялась.
– Будь умницей, Айви.
Конечно, она меня здорово смутила, но я знала, что она желает мне добра. Пришлось мне нести в дом охапку ненужных предметов и искать место, где все это спрятать.
11
Джейн
Роберт поправил галстук и вошел в кухню. Я как раз снимала с плиты брусничные оладьи. Он нагнулся, чтобы чмокнуть меня в щеку.
– Держу пари, сегодня утром моя красавица жена чувствует себя уставшей, – сказал он.
– Это ты к чему? – спросила я, выключая конфорки.
– Кажется, ты полночи читала.
– Я тебя не разбудила, когда встала? Мне что-то не спалось.
Почитала книги, которые одолжила у Шарлотты, – целую стопку. От них было трудно оторваться, как от популярных романов.
– Садись, дорогой. – Я посмотрела на кухонные часы и поставила его тарелку на стол. У нас оставалось полчаса, потом мы расходились – каждый на свою работу. В дом вместо нас приходила горничная Анджелина. Мы ценили эти полчаса: нам необходимо было хоть немного побыть вместе. За четыре дня, что я проработала, у нас почти не было на это времени.
Он сел, и я, наливая ему кофе, положила руку ему на плечо. При этом я чувствовала себя героиней журнальной фотографии «Счастливая семья».
– Через пару недель в клубе будет бал. – Он достал бумажник и отсчитал восемь двадцаток. – В этот выходной, пока я буду на гольфе, займись покупками. Купи себе что-нибудь покрасивее, чтобы у всех глаза вылезли из орбит.
– Ты такой милый! – сказала я, садясь напротив него.
– Хорошо бы тебе пройтись по магазинам с кем-нибудь из жен членов нашего клуба. – Он развернул матерчатую салфетку и накрыл ею колени. – Знаю, они обожают совместные покупки.
– Скоро я до этого дозрею, – ответила я без особой уверенности. Недавно одна из жен заезжала ко мне с предложением присоединиться к Молодежной лиге. Я ответила ей правду: пока что у меня нет времени из-за работы. Потом я съежилась: она могла наябедничать своему мужу, а тот – раструбить остальным. Скоро все узнают, что жене Роберта Форрестера приходится так много вкалывать, что у нее не находится времени даже для Молодежной лиги.
– Прямо на балу я непременно постараюсь познакомиться с несколькими женами, – пообещала я. – Но в этот раз я должна пригласить на шопинг маму. Теперь, когда я от нее съехала, ей так одиноко!
Он проглотил кусочек оладьи.
– Что ты читала?
Я полила свои оладьи сиропом.
– Вчера – про правила ведения бесед с подопечными. Ну, чтобы расположить их к себе. Как принимать их такими, какие они есть, не осуждая. Все больше на эти темы.
– Постельная манера номер сто один. – Роберт вытер салфеткой губы. – Хорошо бы этому учили на медицинском факультете, так ведь нет!
– Наверное, у врача просто не хватает времени столько слушать пациента.
– Именно так.
– Мне так нравится, Роберт! – сказала я. – Нравится встречать столько разных людей.
– Я рад, – ответил он. – Серьезно, рад.
– Я волнуюсь, что будет, когда кончатся две недели с Шарлоттой. На меня навалится столько ответственности! – Я отпила кофе. – Мне нужно составить заявку по программе, о которой рассказала Шарлотта. Ты слыхал о евгенической программе?
Познакомившись с сестрами Харт, я не могла выбросить их из головы. Все с ними связанное, начиная с того, как я обозналась, впервые увидев в дверном проеме Мэри Эллу, кончая осознанием, что от меня зависит будущее Айви, занимало мои мысли без остатка.
– Вряд ли, – отозвался Роберт. – Евгеника – это что-то связанное с улучшением человеческой породы. Отрицательные черты долой, способствуем положительным. Это имеет отношение к твоей работе?
Предложенное им определение показалось мне не совсем верным.
– Социальные работники могут подавать в евгеническую комиссию заявки на операции по стерилизации своих подопечных, – стала я объяснять. – Но это не как в нацистской Германии, – поспешно добавила я. – Речи об улучшении человеческой породы здесь не идет.
Роберт нахмурился.
– У тебя огорченный тон.
Он не ошибся. Я уставилась в свою тарелку, пытаясь понять, что меня гложет.
– Наверное, меня задело твое определение евгеники. У тебя получилось… Даже не знаю, что подразумевается какая-то манипуляция и контроль.
– Ну, тогда то, как ты описываешь эту программу, не имеет связи с евгеникой. – Он разломил свою оладью вилкой. – Скорее это способ помочь людям ограничить размер их семьи. По-моему, привлекательная идея.
Это тоже было не вполне верно.
– Мне кажется, этим дело не ограничивается. – Мне было неудобно продолжать, но я пересилила себя. – Одной из девушек, которых стерилизовала Шарлотта, всего семнадцать лет. У нее двухлетний сын, у нее самой легкая степень умственной отсталости. У нее пятнадцатилетняя сестра-эпилептичка, которую Шарлотта тоже хочет стерилизовать. Заниматься этим придется уже мне.
– Наверное, все эти люди живут на пособие? – спро-сил он.
– Да.
– Тогда это замечательная программа, ты изменила мое мнение о Шарлотте. – Он допил свой апельсиновый сок и улыбнулся мне. – До этой минуты я видел в ней врага, заездившего мою жену.
– Почему ты назвал эту программу замечательной? – Я испытала облегчение, услышав его мнение, но мне хотелось объяснений.
– Потому что благодаря ей у вымени правительства не появляются лишние сосунки, извини за мой французский.
Я наморщила нос.
– Роберт, ты несправедлив. Эти дети голодали бы, если бы не…
– Ты знаешь мое прошлое, Джейн. Ты видела дом, в котором я вырос.
– Тебе совершенно нечего стыдиться, – ответила я. Его родители по-прежнему жили в скромном доме с тремя спальнями в Атланте.
Он проглотил еще кусочек оладьи.
– Мне пришлось потрудиться, чтобы добиться всего того, что у меня есть.
– Я это хорошо знаю.
– Мне никто не помогал. Я все сделал сам.
– Знаю! – У меня было такое чувство, будто я открутила кран, о существовании которого раньше не подозревала. – Но нельзя сравнивать твое происхождение с тем, как живут люди, с которыми я работаю.
