Глава V. Вторая война с Турцией в царствование императрицы Екатерины II, в 1787 году
Турция, как мы уже упомянули, не могла спокойно сносить потери Крыма, столь чувствительной для ее выгод и значения; и, невзирая на обязательства вечного мира, не отказывалась еще от надежды возвратить утраченное. Домогательства ее беспрестанно увеличивались, и новые причины к разрыву были изыскиваемы. Желая, однако, всеми способами отклонить войну, государыня вызвала из Константинополя посланника, действительного статского советника Булгакова, и в бытность свою в Херсоне имела с ним совещание.
Между тем в начале мая сильная турецкая эскадра подошла к Кинбурну; движения ее не предвещали миролюбивого окончания несогласий, и хотя с возвращением Булгакова в Константинополь она удалилась, но Черноморскому флоту, вскоре по отъезде государыни из Крыма, повелено было находиться в готовности к выходу в море по первому востребованию, и даже суда гребной флотилии, сопровождавшей императрицу по Днепру, возвращены были в Лиман и вооружены пушками для усиления защиты Кинбурна и Херсона.
Ожидания оправдались, и Порта, искавшая войны, сделалась еще настойчивее в своих притязаниях, следуя притом внушениям некоторых европейских дворов, с неудовольствием взиравших на быстрое усиление России. Она считала случай благоприятным в том отношении, что Австрия, отвлеченная тогда беспокойствами в Бельгии, не могла подать нам никакой помощи.
Главнейшее требование Порты состояло в возвращении Крымского полуострова и уничтожении с ней торжественных договоров о вечном мире; получив же на это решительный отказ, она немедленно приступила к военным действиям; 5 августа заключила посланника Булгакова в Едикуль, или Семибашенный замок, и к Очакову выслала эскадру из трех линейных кораблей, одного фрегата, одного бомбардирского бота, восьми шебек, шести фелюг и пятнадцати галер и прочих гребных судов.
Начальствовал ими капудан-паша Эски-Гассан, или Эль-Гази
[20], прозванный соотечественниками Крокодилом моря битв, или Крокодилом морских сражений, за его искусство, предприимчивость и необыкновенные подвиги и храбрость. Он командовал «Капуданой» или адмиральским кораблем во время Чесменского боя в 1770 году и был в числе немногих спасшихся с этого корабля, истребленного пламенем. По возвращении в Константинополь, султан Махмуд сделал его капудан-пашой, и теперь он жаждал случая загладить прежнюю неудачу.
Августа 16-го турецкая эскадра остановилась перед Очаковом и, прежде чем обнародована была там война, сделала нападение 21 августа на фрегат «Скорый» (капитан-лейтенант Обольянинов) и 12-пушечный бот «Битюг» (штурман Кузнецов), стоявшие в Лимане, близ Кинбурна, в ожидании прибытия от Глубокой Пристани новопостроенных корабля «Владимир» и фрегата «Св. Александр Невский» с несколькими транспортами.
Преследуемые всеми мелкими турецкими судами, фрегат «Скорый» и бот «Битюг», после храброй защиты, продолжавшейся шесть часов, успели наконец удалиться к Глубокой Пристани, имея только трех матросов убитыми и одного раненого, и потопив один турецкий кирлангич; но неприятель заградил выход в Черное море. Контр-адмирал Мордвинов, бывший тогда старшим членом Черноморского адмиралтейского правления, находясь на фрегате «Александр Невский», наблюдал за действиями судов в Лимане.
Оскорбление, нанесенное Булгакову, и вероломное нападение на суда наши перед Кинбурном были со стороны Порты первыми вызовами к войне, ознаменованной богатырскими подвигами русского воинства и покрывшей его славой почти баснословной. Высочайший манифест о войне с Турцией был обнародован в Санкт-Петербурге 9 сентября 1787 года; но на первое время сухопутным войскам назначено было одно охранение пределов России, и только Севастопольскому флоту, состоявшему под начальством контр-адмирала графа Войновича, у которого под командой находился Ф. Ф. Ушаков, повелено действовать наступательно и истреблять неприятельские суда всеми средствами.
«Подтверждаю вам, – писал Потемкин графу Войновичу, – собрать все корабли и фрегаты и стараться произвести дело, ожидаемое от храбрости и мужества вашего и подчиненных ваших. Хотя бы всем погибнуть, но должно показать свою неустрашимость к нападению и истреблению неприятеля. Сие объявите всем офицерам вашим. Где завидите флот турецкий, атакуйте его, во что бы ни стало, хотя б всем пропасть».
Однако в 1787 году никакой встречи с неприятелем не последовало и плавание флота было несчастливо. 31 августа он вышел в крейсерство близ Севастополя, чтобы не допустить турок к Таврическим берегам. 4 сентября граф Войнович с тремя кораблями линейными, двумя 50-пушечными и пятью 40-пушечными фрегатами шел к Варне; авангардным дивизионом в этой эскадре командовал Ф. Ф. Ушаков; но жестокий шторм, 8 сентября, рассеял все суда, и корабль «Св. Мария Магдалина» (капитан Тиздель) унесен был в Босфор, где взят турками в плен
[21], а 44-пушечный фрегат «Крым» (капитан-лейтенант Селиверстов) потонул.
Остальные суда были до такой степени повреждены, что едва могли возвратиться в Севастополь и почти все без мачт и бушпритов. Флагманский корабль графа Войновича «Слава Екатерины» лишился всех трех мачт, свалившихся за борт, и вынужден был в открытом море стать на якорь, чтобы откачать воду, возвысившуюся в трюме до 10 футов; корабль Ушакова, 66-пушечный «Св. Павел», также был близок к гибели и несколько дней носился по морю; но фрегат «Легкий» (капитан 2 ранга Вильсон), невзирая на свое гибельное положение, истребил одно турецкое судно и снятых с него людей привез в Севастополь.
Неудачные эти плавания корабельного флота не позволили ему также отвлечь турецкую эскадру, имевшую намерение проникнуть в Лиман и разорить Херсонский порт. Контр-адмирал Мордвинов расположился с судами своими у Глубокой Пристани для заграждения пути неприятелю, а генерал Суворов, командовавший войсками на Днепре, избрав Кинбурнский замок главной квартирой, укрепил его по возможности и собрал в нем до четырех тысяч пехоты и конницы, чтобы из этого пункта, как ближайшего к неприятелю, останавливать все его замыслы.
