Президенты приводили с собой «новые команды», состоявшие из старых, всем надоевших функционеров. Они обещали согражданам скорое благополучие. Никто своих обещаний, естественно, не сдержал.
Эта чехарда напомнила мне игрушку нашего детства - калейдоскоп: количество стеклышек, форма и цвет оставались неизменными, но стоило чуть повернуть трубочку, как узор неповторимо менялся. Картинка завораживала. И вроде бы всё известно, но так любопытно: что будет дальше?!
Сами Хаменеи и Рафсанджани, хотя по-прежнему остаются крупными игроками в иранской политике, не имеют абсолютной власти. За каждым стоит сложная структура, напоминающая лабиринт. Они ее часть - не более. Реальная власть в стране принадлежит высшему духовенству, сгруппированному в кланы и тесно связанному с крупным финансовым и промышленным капиталом, земельной собственностью. Оно выступает единым фронтом, когда речь идет об угрозе общим корпоративным интересам, и люто воюет между собой за обладание источниками обогащения. В этом отношении всё осталось, как было.
Среди главных внутренних проблем духовенства в настоящий момент я бы выделил вопросы морали, демографический взрыв и неизбежную смену поколений.
Ислам отвергает главенство материального над духовным, деление членов общины на эксплуататоров и обездоленных, элиту и нищих, а также получение сверхприбыли в результате ростовщичества (банковская система), торговли и производства. Реализовать эту мораль в современном обществе невозможно, она противоречит сути буржуазной социально-экономической формации. Объединение светской и духовной власти в одних руках не позволяет муллам снять с себя ответственность за социальную несправедливость. Остается только юлить! Но внешний аскетизм духовенства не может скрыть истинного положения дел. Ни для кого в стране не секрет, что представители высшего руководства ИРИ - сказочно богатые люди и большинство из них, придя в революцию «в дырявых штанах», состояние добыли, присосавшись к государственной казне
[83].
Это обстоятельство вызывает серьезные протестные настроения, особенно в городах. Положение осложняется также тем, что в настоящее время в результате послереволюционного демографического взрыва, больше половины населения страны составляет молодежь, которая подвергает сомнениям взгляды старшего поколения, сформированные тридцать лет назад.
К этому надо добавить тот факт, что «старики», обладающие высоким авторитетом, постепенно уходят. Нет уже великих Хомейни и Гольпаегани. Изрядно поседели и два наших героя-антипода: Хаменеи и Рафсанджани. Для того чтобы удержать государственную власть на всех уровнях, «старикам» необходимы преемники. Возникают новые персонажи. Но степень их надежности пока что не определена и новые команды полностью не сформированы. Тем не менее эти проблемы хоть и являются достаточно опасными, на мой взгляд, не угрожают основам теократической власти в Иране. Они лишь вынудят правящее духовенство со временем предоставить более широкие возможности для деятельности средней и мелкой национальной буржуазии и увеличить расходы на социальные нужды малоимущих слоев населения.
В перспективе иранское общество будет двигаться в сторону западных буржуазных ценностей, медленно, сохраняя исламскую атрибутику, под руководством мулл.
А как поживает мой Исфаган?
Славный город стоит на прежнем месте! Его дворцы, мечети и парки продолжают восхищать людей. И «качающиеся минареты» тоже живы и даже снова качаются. Правда, туристов теперь внутрь не пускают. Для демонстрации древнего чуда ввели специальную должность «раскаччика»: залезает в башенку легкий мужичок и качает. Но не чаще двух раз в неделю.
И российское генеральное консульство тоже на месте. И так же как двадцать с лишним лет назад, слетаются к вечеру (на чью-то беду?!) в его парк вороны. И зеленеет водой пожарная яма - она же плавательный бассейн. Всё это можно увидеть в глобальной сети через спутник.
Прав был Костя Шувалов, наставлявший меня перед отъездом в Иран: «Запоминай мелкие детали. Именно они делают Историю. Всё остальное в ней движется по кругу, не изменяясь».
