Не теряя ни секунды времени, группы десантников во главе с офицерами были посланы для занятия зданий радиостанций, телеграфа, городского управления, военного арсенала, мостов, железнодорожных станций. Первая задача была выполнена, советские десантники полностью контролировали аэродром, эти воздушные ворота города, не потеряв при этом ни одного человека. Скоро десанту на помощь должны были прибыть подкрепления.
Руководитель десанта генерал-майор А.Д.Притула так вспоминал, как происходили события: «Взяв с собой несколько бойцов и переводчика, я бросился к зданию аэропорта. Нам навстречу вышел дородный, седой человек в форме японского военнослужащего. Как выяснилось позже, он до Октябрьской революции носил форму царского полковника. Увидев в моей руке пистолет, он поднял руки и заговорил на чистом русском языке: – Господин генерал, я русский эмигрант, ныне начальник охраны аэродрома. Имею вам сообщить, что в правительственном павильоне находится император Пу И со своей свитой.
Я приказал ему опустить руки и вести туда, где скрывался Пу И. По дороге русский «патриот» рассказал, что японское правительство потребовало от марионеточного императора вылететь в Токио из Чанчуня, где он находился. Но в Чанчуне не оказалось нужного самолета, император перебрался в Мукден и ждал, пока его хозяева подготовят специальную машину для эвакуации. Он должен был вылететь в Токио с минуты на минуту
[245]. В душе я поблагодарил судьбу за то, что мы успели вовремя. Неизвестно, каких хлопот можно было ждать в дальнейшем от пусть и лишенного престола, но все же свободно разгуливающего последнего императора Маньчжоу-Го.
Мы поднялись по лестнице в правительственный салон. Внезапно оттуда вышел невысокий худощавый генерал. Как ни в чем не бывало, он торопливо прошел мимо нас. Я остановил его:
– Генерал, аэродром занят советскими войсками, выход отсюда только с моего разрешения.
Он остановился и представился:
– Командующий 3-м фронтом, генерал армии Усироку Дзюн. С кем имею честь?
Я назвал себя и попросил следовать за мной. Генерал сделал вид, будто не понимает моих слов. Русский эмигрант шепнул мне, что командующий притворяется, русским он владеет свободно.
– Разрешите мне связаться со штабом? – сказал он по-русски, поняв, что игра не удалась.
– Через несколько минут и в моем присутствии.
– Хорошо.
Мы распахнули двери правительственного салона и вошли в светлый, простой зал, установленный мягкими креслами, диванами, столиками. На стойке вдоль стены – стаканы с соком, виски, пивом. Человек двадцать встали со своих мест и испуганно разглядывали нас. Пу И, которого я знал по фотографии, продолжал сидеть. Наконец, поставив недопитый стакан на столик, поднялся и он. Автоматчики тем временем заблокировали окна и двери. Я вышел на середину зала.
– От имени Советского правительства предлагаю вам капитулировать (Пу И отвернулся к стене), прошу сдать оружие.
Министры Маньчжоу-Го по очереди подходили к столу и складывали пистолеты.
– Господа, – я обращался непосредственно к императору, – прошу сдать все оружие.
Он понял, подошел к дивану, откинул подушку, достал небольшой с инкрустированной рукояткой пистолет и, подержав его на ладони, бросил его в кучу остального оружия. Я не психолог, – вспоминает Притула, – но вряд ли ошибусь, утверждая, что в ту минуту Пу И был близок к самоубийству. Не знаю, что помешало ему тогда, но он не мог не понимать, что это конец. Конец политический, духовный, физический»
[246].Уже через несколько минут Пу И, нервно теребя пуговицу пиджака, с тревогой в голосе спрашивал: сохранять ли ему жизнь? Получив утвердительный ответ, он стал сообщать все, что интересовало нашу сторону в тот момент. Он назвал каждого из членов кабинета министров, находившихся в зале, сообщил, где спрятана правительственная документация, какова численность Мукденского гарнизона. Он вкратце охарактеризовал настроения в среде японского генералитета и в марионеточных войсках, ответил на ряд вопросов представителей наших разведорганов.
Притула спешил выполнить главное задание – заставить командующего 3-им японским фронтом генерала Усироку подписать приказ о капитуляции. Усироку Дзюн позвонил в штаб и предупредил о том, что сейчас приедет с представителем русского командования. Город уже знал о советском десанте, связные доносили, что местное население приветствует советских солдат как освободителей, японская администрация настороже, ждет исхода переговоров с командующим. Оставив охрану у дверей правительственного салона, генерал с группой офицеров едет в японский штаб фронта. Предварительно он связался с маршалом Малиновским и сообщил о своих намерениях, маршал дал «добро» и предложил «на всякий случай держать в воздухе авиацию», подтвердив, что советские танки уже идут на Мукден.
В японском штабе уже ждали русских. Более двадцати генералов из управления штаба, командиров близлежащих укрепрайонов, дивизий и бригад Мукденского гарнизона выстроились в вестибюле. Притула приказал поставить у главного входа автоматчиков и никого не выпускать без его разрешения. Усироку Дзюн представил ему всех генералов и предложил пройти в его кабинет. Все поднялись выше этажом и прошли в просторный, обставленный строгой мебелью его кабинет. Притула занял место за его столом, предложил японцам сесть. Он незаметно передал маленькую ракетницу адъютанту и показал взглядом на балкон. Он понял, кивнул головой и вышел. В случае необходимости по сигналу его адъютант должен был дать знак советской бомбардировочной авиации, барражировавшей над городом. Тогда же начнется атака на стратегические объекты.
Генерал Притула встал и прочел проект приказа о капитуляции: «Во избежании бесцельного кровопролития японские войска должны немедленно прекратить сопротивление и приступить к организованной сдаче в плен. Генералам и офицерам разрешается оставить при себе холодное оружие, все остальное вооружение – техника, автомашины, танки, самолеты, боеприпасы – должно быть передано представителям советских войск. Важнейшие объекты в Мукдене и окрестностях, как-то – аэродромы, мосты, железнодорожный узел, телеграф, банки и другие объекты, подлежат передаче подразделениям десанта немедленно…Всем японским военнослужащим гарантируется жизнь, медицинская помощь, продовольственное обеспечение. Власть переходит к представителю Советского командования», – пауза. Генералы переглядываются.
