– Работает неплохо! Даже получал поощрения в исправительной колонии, – дополнил начальник колонии Сунь.
Раньше те, кто становились императорами, обычно не доживали и до 50 лет, – сказал Хэ Лун. – А ты живешь по такому распорядку, окреп телом, пища также вкусная, так что можно дожить и до ста лет!»
[291].
Пу И не удержался от улыбки: «Да, я тоже чувствую себя почти так!». В комнате послышался смех.
Далее Хэ Лун спросил Пу И – как он сегодня смотрит на позицию и действия, занимаемые им в период Маньчжоу-Го, после нескольких лет перевоспитания и учебы. Услышав такие слова, Пу И немедленно встал и склонив голову сказал: «Я совершил преступления! И им нет достойной кары! За 14 лет Марионеточного государства Маньчжоу-Го, я совершил самые большие преступления, это были самые отвратительные 14 лет. Я прошу прощения у народа, прошу прощения у компартии. Я желаю своей работой искупить свою вину, лучше исправляться, стать новым человеком…».
–Пу И в отношении своих преступлений сделал уже довольно всестороннее и глубокое признание, – вмешался в разговор начальник исправительной колонии Сунь, – он также изобличил некоторые военные преступления Японии».
Это хорошо! Это хорошо! – сказал Хэ Лун, предлагая Пу И сесть. – Ты смог признать свои преступления, смело изобличил преступления японцев – это очень разумная позиция. Сейчас ты еще лучше перевоспитывай себя, только хорошо перевоспитавшись, ты сможешь стать гражданином Нового Китая, только тогда у тебя будет перспектива»
[292].
Не Жунчжэнь спросил Пу Цзе, правда ли говорят, что у него жена японка. Тот ответил, что правда, она сейчас в Японии, они расстались, когда его арестовали в Шэньяне в 1945 г. и после этого он с женой не встречался и, скорее всего, уже никогда ее не увидит. Пу И не понравился ответ своего брата и он быстро добавил, что «это даже лучше, что не увидит ее, ведь японские черти принесли нам столько страданий и горести». Маршал Не Жунчжэнь сразу же подчеркнул, что «вражда в отношении страны не должна влиять на ваши семейные отношения», и он думает, что у них еще будет возможность встретиться. Пу Цзе с сомнением ответил, что она привыкла жить в Японии и он не уверен, что она согласиться вернуться в Китай. На что Хэ Лун улыбаясь, сказал, что «человек всегда может измениться, и он думает, что она рано или поздно вернется»
[293].
После нанесения визита Пу И, Хэ Лун встречаясь с кадровыми работниками, отвечающими за перевоспитание преступников, особо подчеркивал: «В политическом и идеологическом отношении перевоспитание Пу И совершенно необходимо, однако этого еще недостаточно. Необходимо подумать над тем, чтобы превратить его в действительно нового человека. Вы еще должны обучить его различным жизненным навыкам»
[294].
Весть о том, что два маршала посетили бывшего императора и его домочадцев, вскоре разнеслась по стране. В журнале посещений исправительной колонии, где сидели перевоспитавшиеся преступники, вскоре после фамилия Хэ Луна и Не Жунчжэня появилась запись о посещении ее других руководителей партии и страны: Дэн Сяопина, Ли Сяньняня, Лю Яолоу, Ван Пина
[295].
Активнее стали интересоваться судьбой и жизнью бывшего императора и его семьи журналисты. Если до 1955 г. их почти никто не посещал, то сейчас положение стало меняться. Хотя в информации для внутреннего пользования (газета «Цанькао сяоси ») и появились сообщения, что некоторые руководители страны посетили место, где перевоспитывались военные преступники, и встречались с их отдельными представителями, однако из-за определенных тактических соображений, имя Пу И не упоминалось. В Китае и за рубежом распространялись слухи, что последнего цинского императора Пу И уже давно нет в живых. Поэтому, чтобы рассеять слухи руководство КНР решило дать разрешение посетить бывшего императора и его домочадцев одного из английских корреспондентов агентства Рейтер. 18 августа 1956 г. в середине дня он нанес визит Пу И. Хотя планировалось, что корреспондент посетит бывшего императора утром, но из-за неполадок с его машиной он подъехал только в полдень. Когда охраннику сообщили о прибытии гостя, он пошел звать Пу И, а последний как раз спал. Он стал собираться на выход, однако из-за спешки вышел к корреспонденту с не застегнутыми пуговицами на одежде, с припущенными штанами. Корреспондент стал сразу же его фотографировать. Это не понравилось бывшему императору. Он, протирая заспанные глаза, высказал свое недовольство тем, что корреспондент опоздал, так как встреча первоначально была назначена на 10 часов утра. Что обычно он выглядит не так, как его сейчас сфотографировал гость. Корреспондент его заверил, что эти фотографии он публиковать не будет. Он шутя сказал Пу И: «Прошу императора не волноваться, я обязательно отберу и опубликую такую фотографию, где будет показана именно ваша манера держаться». Пу И удовлетворенный согласился с этим, сказав «ОК!» по-английски. Он немного привел себя в порядок и корреспондент стал его фотографировать в разных ракурсах. Затем он спросил Пу И, как тому живется? «Мне живется здесь довольно хорошо! – последовал ответ. – Ежедневно определенный распорядок дня, до обеда политическая учеба, после обеда – развлекательная деятельность, один-два раза в неделю – кинофильмы, один раз в десять дней – баня, еда три раза в день: всегда есть рис, мучные изделия, обычно суп, и еще два блюда, где есть мясо. Каждую среду и субботу жизнь улучшается –за ужином дается четыре блюда и суп, в воскресенье уже не едим пельмени, а едим пирожки. Здесь есть туалетная комната, лазарет, библиотечная комната, клуб. Отсюда не видно, там – баскетбольная площадка, есть волейбольная площадка, в комнате стол для настольного тенниса. Сзади еще есть теплицы с овощами…»
[296].
Когда бывший император Маньчжоу-Го сидел в тюрьме, то его, как и всех остальных, в воспитательных целях стали заставлять работать и физически. Он работал на крохотном предприятии по выработке кокса, дробил уголь молотком. Затем, как и вся страна, принимал участие в борьбе против «четырех зол»: уничтожил, по его признанию, нескольких мышей, и «ухлопал мух без счета!». Хотя другие китайцы в уничтожении «четырех зол», включая воробьев, отличились намного лучше его. Так, по его данным, за два года борьбы против «четырех зол» всего в Китае было уничтожено полтора миллиарда воробьев, шестьдесят четыре тысячи тонн мух, восемь тысяч тонн комаров.
21. Амнистия
Прошло лето 1959 года. Приближалось 10-летие со дня основания КНР. Руководство Китая решало первую круглую дату юбилея основания республики ответить по особому и основательно. Отметить ее следовало не только в торжественной обстановке с широкой демонстрацией трудящихся и новой техники на площади Тяньаньмэнь, с приглашением иностранных гостей, но и какой-нибудь политической акцией. Возникла идея реабилитировать часть так называемых «скрытых контрреволюционеров» и «правых элементов», репрессированных в прошлые (1953 – 1957) годы. К «правым» тогда отнесли многих членов КПК, интеллигенцию, лиц, занимавшиеся производственно-экономическими и культурно-воспитательными вопросами, среди них были выпускники школ, студенты, военнослужащие, преподаватели учебных заведений, кадровые работники, директора и инженеры заводов и фабрик. Рамки кампании и охват удара были безосновательно расширены, по словам Дэн Сяопина, «был допущен явный перегиб, удар оказался слишком тяжелым»
[297]. Это же подтверждал позднее заведующий отделом пропаганды ЦК КПК в те годы Лу Динъи. «Рамки этой борьбы были неоправданно расширены, она затронула многих произвольно названных правыми, множеству интеллигентов были предъявлены несправедливые обвинения»
[298].
