Через прозрачное изогнутое стекло рубки она едва видела голову Эльстона в крепком шлеме с широким темным щитком. Её рука поднялась в насмешливом салюте, когда «Берлин» взлетел и медленно двинулся к концу ряда поддонов, где ждал бульдозер. Тыловикам понадобилось несколько минут, чтобы закрепить и проверить тросы, но в конце концов вертолёт поднялся снова. Возникла небольшая заминка, пока тросы натягивались, а потом жёлтый бульдозер оторвался от земли, болтаясь в сильном нисходящем воздушном потоке. Пятеро членов взвода, которые собрались рядом, чтобы поглядеть вместе с нею, без особого энтузиазма поаплодировали.
– Четыре дня без него, – сказал довольный Пареш.
Анджела не разделяла облегчения. Иногда казалось, только она и Эльстон во всей экспедиции воспринимают пришельца всерьёз. Теперь Эльстон летел в Вуканг, первый из трех передовых исследовательских лагерей, в двух тысячах километров к северо-западу, чтобы принять пост начальника лагеря. Если и дальше сохранится напряженное расписание, по которому создавались существующие лагеря, то пройдет три дня, прежде чем бульдозеры и катки закончат подготовку взлётно-посадочной полосы. Тогда Анджела и взвод полетят на «Дедале»; простой гражданский советник не заслуживал рейса вертолёта. А пока что, как сказал Эльстон, за ней будет наблюдать Антринелл.
Она видела маленькую булавку, которая неизменно присутствовала на робе Антринелла. Ещё один Воин Евангелия. Ещё один религиозный фанатик, для которого факты и реальность на втором месте после догмы. Ему хватило сообразительности провести вскрытие Муллена. И все они испытали облегчение, когда док Конифф не обнаружила признаков пятичастной колотой раны в его раздавленных внутренностях.
Несмотря на это, Эльстон вынудил начальника Ни усилить безопасность лагеря. Повсюду распылили смартпылевые тралы, благодаря которым лагерь теперь просматривался изнутри и снаружи. Легионеры все время патрулировали периметр. Взводу Пареша, равно как и остальным легионерам, это не понравилось. В лагере их использовали как общую рабочую силу, а теперь появились и дополнительные обязанности. Сам Пареш был в особенности расстроен; возможностей уединяться с Анджелой стало ещё меньше. Две ночи она оставалась практически одна в удручающе жаркой палатке; совместный душ был редким событием, и нельзя уйти из лагеря, чтобы побыть вдвоём. Но по крайней мере, он стал больше ценить те редкие моменты, когда им удавалось укрыться для соития.
– Когда ты идёшь патрулировать? – спросила она.
– Через сорок минут. Дежурство продлится шесть часов. Капитан Чомик хочет, чтобы мы ознакомились со всей зоной. Возможные пути проникновения, тактика противодействия, наблюдательные посты; мы должны превратить это место в свою территорию.
– Он серьезно относится к делу, это хорошо. Хотела бы я сказать то же самое о тебе.
– Эй, я знаю, что они где-то там.
– Ты так говоришь только для того, чтобы перепихнуться.
– Нет. Я достаточно хорошо тебя знаю, чтобы понять: ты никого не убивала. Так что монстр должен быть настоящим, верно?
– Ага, этого хватит, чтобы перепихнуться сегодня. Когда, ты сказал, заканчивается дежурство?
Пареш не смог сдержаться и просиял от удовольствия.
– Мы вернёмся примерно в семнадцать ноль-ноль, а потом мне надо будет отчитаться лейтенанту.
– Значит, шесть часов. Достаточно времени, чтобы найти укромное местечко. Лагерь теперь достаточно большой.
Она окинула взглядом Сарвар, окутанный бледно-рыжим облаком, ряды грузов, которые удлинялись с каждым прилетом «Дедала», склад мягких баков с горючим, ряды припаркованных машин и палаточный городок.
– Как бы я хотел, чтобы нам не приходилось так прятаться по углам. Господи боже, мы ведь взрослые люди.
– Знаю. Но у АЗЧ свои правила. Последнее, что мне нужно, это навредить твоей карьере. Мы отлично справимся. Когда все закончится, поговорим о будущем.
Последние слова предназначались для того, чтобы он не сделал какую-нибудь глупость вроде признания в любви или предложения уйти вдвоём в закат. Она предполагала, что мальчик-щеночек способен такое выдать, его мировоззрение было достаточно простым. Если он выставит себя таким ослом, ей придется подыгрывать – и в конечном итоге ему будет очень больно, когда он поймет, что она им манипулировала и попросту использовала как полезный инструмент.
Двадцать лет в тюрьме сделали Анджелу в большей степени склонной к угрызениям совести, чем она помнила. Или она стала слабее. Раньше это её не беспокоило – уж точно не с Барклаем, который, впустив её в свою жизнь, сам того не зная, предоставил все нужные коды.
Та далёкая ночь благоухала, как все ночи на Сент-Либре. Анджела шла по галерее вдоль седьмого этажа особняка, вдыхая воздух, насыщенный запахом моря. Она была голой, не считая отороченной кружевами черной бархотки на шее и полотенца из спальни Бартрама, которое закинула на плечо. В такое время никто больше не бодрствовал, так что её единственной настоящей заботой были возможные красноречивые следы масла, остававшиеся на мраморном полу. Ранее тем же вечером другие подружки по очереди делали ей эротический массаж, а Бартрам подглядывал за их сафическими
[58] утехами. Каждая наносила все больше масла, и теперь Анджела была с головы до ног покрыта дурацкой субстанцией. Но пришлось рискнуть – лучшей возможности не будет.
На седьмом этаже не было сенсоров безопасности. Бартрам, одержимый тайной своей личной жизни, не хотел рисковать, чтобы какой-нибудь байтоголовый паршивец взломал сеть особняка и следил за хозяином через его же собственные сенсоры. Потому охрану в особняке оборудовали по периметру таким образом, чтобы ничто не пробралось внутрь, на седьмой этаж, где жил Бартрам.
Вместе со старшими слугами Анжела и другие подружки жили на шестом этаже. Как правило, по ночам, когда они заканчивали удовлетворять Бартрама, он их отпускал и они возвращались к себе, чтобы поспать. Часто бывали ночи, когда они приходили к себе к шести и, приняв душ и переодевшись, собирались в одной из комнат, где – без надзора Марка-Энтони, который не спускал с них глаз целыми днями, – выпивали неразрешенную бутылку вина и болтали как сестры. Анджела сначала сопротивлялась, ей хватало дружбы Оливии-Джей, но через два месяца в особняке дневная рутина ей так наскучила, что она сдалась и присоединилась.
Но не сегодня. Сегодня Кара, Кой и Марианджела (замена леди Эванджелин) были отосланы на шестой этаж после того, как разогрелись и перемазались в масле с Анджелой, предоставив ей, Оливии-Джей и Бартраму заниматься сексом втроём. Через сорок минут Бартрам тихонько храпел, Оливия-Джей свернулась клубочком возле него и крепко спала – ещё бы не спать после того, как она запила такое количество токса шампанским. Оливии-Джей оставалось дней десять до конца контракта, и она всеми силами пыталась скрыть разочарование от того, что ей не предложили продление. Анджела скатилась с кровати и отправилась в смежную ванную за полотенцами, чтобы стереть масло с ног и ступней.
