– И мы, скорее всего, будем в большей безопасности в пути, – прибавил Джей. – Вермекия прав: существу будет трудно за нами угнаться.
– Я не отказываюсь от нашей главной цели – поймать его, – сказал Вэнс. – Надо будет учесть это в плане путешествия.
– Понятно.
Вэнс начал отдавать приказы. Бульдозерам надлежало построить защитные снежные стены вокруг пяти оставшихся куполов. Людей из сломанного купола Джустика следовало расселить по прочим убежищам. Микрофактурщики и транспортники должны были переехать в укрепленную микрофактурную мастерскую, чтобы жить там во время бурана и начать печатать вещи, необходимые для пути на юг. Как только закончится буран, нужно будет заняться переоснащением машин. Главам подразделений было предписано во время бурана держать связь по кольцевой линии, чтобы обсудить детали организации колонны.
Марвин Трамби продолжал работать, пока остальные обитатели лагеря суетились, готовя его к следующему бурану. В мобильной биолаборатории-2 было спокойно и удобно. Топливные элементы, снабжавшие энергией системы кабины и лаборатории, работали на высокой температуре, которая просачивалась в кондиционер, поддерживая стерильную внутреннюю атмосферу на цивилизованных двадцати трех градусах. Освещение было белым и ярким. В их маленьком жилом отсеке, втиснутом между кабиной водителя и самой лабораторией, имелось пять коек, кухонная ниша и даже душ в маленьком санитарном кубикле.
Когда наступало затишье между снежными бурями, Марвин тоже таскал грузы снаружи, так что ему довелось прочувствовать, чему подвергались остальные. Он испытывал слабые угрызения совести из-за того, что жил в биолаборатории, но его работа была самой важной в экспедиции. Об этом, похоже, все забывали из-за убийств, солнечных пятен и погодных выкрутасов.
Он сидел за рабочим столом, который тянулся по всей длине помещения, и слушал лёгкий джаз, пока оборудование проводило генетический анализ образцов. В биолаборатории было пять отдельных систем для ПДРФ-анализа
[89]. Марвин неделю за неделей сидел за этим столом, изучая образцы растений, которые собирали его коллеги. Биолаборатория содержала самую всеобъемлющую базу данных по ботанике Сент-Либры, за исключением Университета Хайкасла. Когда к нему попадали кусочки коры, веток или пучки листьев, взятые при помощи устройств для отбора проб, Марвин первым делом проводил процедуру визуальной идентификации. Все, что напоминало растение, уже включённое в базу данных, немедленно отвергалось. Некоторые представляли собой зебровые зеркала, версию «CO2 в кислород», в то время как записи показывали преобразователь «кислород в CO2» с той же формой листа, – они тоже отвергались. Экспедиция искала куда более значительные расхождения, чем эти. Даже если ограничиться только теми прошедшими генетический анализ видами, о которых до сих пор никто не знал, две биолаборатории успели получить авторадиограммы для более чем девятнадцати тысяч различных растений, выискивая доказательства того, что хоть одно из них имело другого предка, произошло от другой ветви эволюционного древа. Они не нашли даже намека на различие.
Теперь никто из ксенобиологов экспедиции не сомневался, что Сент-Либра подверглась биоформированию. Они спорили лишь о том, как давно это произошло. Но Марвин по-прежнему был заинтересован в поиске генетических различий. Учитывая, как много растений они повстречали на небольшом по сравнению со всей планетой участке, изначальная генетическая база была громадной. В конце концов, растения должны были где-то развиться. Марвин не мог понять, каким образом столько разных видов могли произойти от единственного общего предка. Его любимая гипотеза гласила, что они эволюционировали в мире, чья поверхность имела ещё большую площадь, чем Сент-Либра, что поднимало ряд интригующих космологических вопросов.
Что он действительно желал бы отыскать, так это хотя бы намек на то, что ещё могло эволюционировать на изначальной планете. Предположительно, «садовники». В конце концов, зачем биоформировать планету, заселяя её растительностью, которая несовместима с твоей собственной биохимией? Но если они эволюционировали в тандеме с растениями, то, безусловно, растения Сент-Либры должны быть адаптированы для биосферы с насекомыми и животными… только вот они такими не были. Но этой линии расследования пока что не существовало. Как бы ни выглядело изначальное растение из изначального мира, Марвин не смог отыскать ни одной подсказки по поводу того, с кем и чем оно этот мир делило. Удивительно, что растения Сент-Либры настолько процветали без насекомых и фауны, слились со средой. Но если они и впрямь естественные, кто их перевез сюда и зачем?
Сент-Либра представляла собой интеллектуальный вызов на весьма многих уровнях. В первую же неделю, ещё до прибытия в Вуканг, Марвин ощутил, что ему куда больше нравится изучать загадочную зебровую ботанику, чем Зант.
Он аккуратно приготовил следующую партию листьев для первой стадии анализа, поместив капсулы, куда их заключил пробоотборник, в автоматизированное устройство, которое измельчало их по отдельности, прежде чем впрыснуть реактив, разрушающий клеточную мембрану и выпускающий генетический материал, содержащийся внутри. После этого он мог начать более продолжительный процесс подготовки этого материала для авторадиографии. Первоклассные сканеры из Кембриджского геномического агентства могли проводить пятнадцать тысяч сравнений одновременно – больше, чем у них когда-либо попадалось в одной партии.
Только вот реактив закончился.
– Проклятье! – пробормотал Марвин.
Его элка соединилась с сетью лаборатории. Ослабевшая сеть лагеря ответила, что их запасы все ещё в поддоне. В одном из тех, которые передвинули поближе к куполам и транспорту, но… все равно снаружи.
Марвин встал и потянулся, разминая затёкшие мышцы. В эти дни с выходом наружу связано чертовски много приготовлений. Он прошел в маленький обеззараживающий шлюз в передней части лаборатории и миновал его. В водительской кабине сидела Смара Джака, пила чай из чашки и заедала шоколадными конфетами из пакета. Она обернулась и посмотрела через открытый маленький люк в центральную кабину на Марвина, который натягивал стеганые водонепроницаемые штаны.
– У нас опять закончился реагент для образцов, – пожаловался он.
– Черт побери! Ладно, я пойду с тобой.
Согласно приказу Эльстона, никто не должен был выходить наружу один. Марвин посмотрел через широкое лобовое стекло кабины, какая там погода. Мимо неслись потоки снега, озаряемые пастельными – изумрудными, светло-вишнёвыми и топазовыми – переливами северного сияния. Это был передний край бурана, хоть Марвин и сомневался, что сумеет определить, когда на них обрушится основная масса бури. Соединения в лагере полнились обрывками комментариев, с которыми авашники помогали водителю «Лендровера-Тропик» ползти к куполам; колеса машины буксовали в клейком снегу, и всем не терпелось поскорее вернуться в укрытия. Остальные все ещё доставляли припасы в оставшиеся купола. Джош Джустик и прочие из разбившегося убежища переносили свои пожитки в места нового размещения; тем же самым занималась команда микрофактурщиков, которые направлялись к своей мастерской. Взвод легионеров в последний раз обходил периметр, с несчастным видом преодолевая обычный маршрут, не в силах увидеть что-либо на расстоянии, превышавшем десять метров. Системная команда и техники воздушных аппаратов пытались установить прожекторы, которые использовали для ночного техобслуживания, в надежде затопить весь лагерь светом и отпугнуть пришельца-убийцу, если он вернётся.
