– Нет, – всхлипнула она. – Нет, нет…
– Эй, что случилось?
Пареш и Омар потянулись к ней, перевернули на спину. Над ней нависли встревоженные лица, расплывавшиеся из-за слез.
– Нет! Этого не может быть. Этого не может быть! Нет! – Голос Анджелы становился все громче, по мере того как истерика овладевала ею все сильней. Она не могла дышать. Она попыталась втянуть немного воздуха, но задрожала всем телом, когда от судороги свело не те мышцы.
– Анджела!
– Медик! Вызовите медика!
– Да что за хрень с ней происходит?
– Анджела! – прокричал обеспокоенный Пареш. – Анджела, послушай меня: ты должна дышать.
Она изгибала спину дугой, вдыхала воздух сквозь спазмы в горле. Боли не было, просто в теле наступил хаос, словно кто-то раз за разом пропускал через нее электрический разряд. От дикой мысли она захотела рассмеяться. Не смогла. Она ничего не могла, только дёргаться, словно во власти припадка.
Пареша и Омара оттолкнули в сторону. Внезапно рядом с нею присели два человека с нарукавными повязками с красным крестом и орлом. Она видела их в конце длинного серого туннеля. Было много очень далёких криков.
Что-то прижали к носу и рту Анджелы. Она ощутила сухой воздух со странным металлическим привкусом. Её сердце безумно заколотилось, но она наконец-то перестала дёргаться и, продолжая лежать на спине, неудержимо разрыдалась.
Полевой госпиталь состоял из десяти квик-кабин, соединенных вместе и образовывавших щедро оборудованный центр скорой помощи с пятью операционными и диагностической камерой. Его основным предназначением была первая помощь, качественная штопка ран и отправка пострадавших в настоящий госпиталь. Любой человек с сильными телесными повреждениями, которого пронесли через эту дверь, пока он ещё дышал, почти получал гарантию выживания. Но вот для синдрома, который выглядел как психический срыв, здесь не нашлось подходящего оборудования.
Безликие композитные стены светились бескомпромиссным бежевым светом, отражая сияние монохромных потолков. В отгороженном ширмой отделении для пациентов, где на узкой каталке лежала Анджела, даже не приглушили свет. Неизвестное успокоительное, которым её накачали, сотворило чудо. Её мысли были совершенно спокойными, даже отрешенными. Тело отдыхало, дыхание замедлилось, мышцы расслабились. Она не чувствовала необходимости двигаться, лежала и пялилась на светящийся потолок. Даже жужжание кондиционера успокаивало – она слышала нежную гармонию, которая пряталась под его жёсткостью.
Но в конце концов монотонность света и звука ей наскучила. Она понятия не имела, как давно лежит здесь. Подозревала, что не меньше пары часов. Лекарства помогли ей справиться с тем, что было, как она понимала, матерью всех панических атак, и она смогла обдумать увиденное. Никакие приступы на свете не заставят её смириться, и пусть дьявол, гадящий на человеческие жизни, будет свидетелем того, что она знала: это не совпадение, просто не может быть совпадением. Такое знание само по себе помогало выстоять.
Анджела как следует рассмотрела отсек. Над каталкой висела диагностическая панель на поворотной «руке», состоявшая из трех экранов, на которых высвечивалась информация о её теле. Она видела на руках блестящие пятна – какая-то липкая масса, на которую нанесли смартпыль. Наверняка были и другие пятна на груди, шее, ногах…
– Закольцуй данные, – приказала она своей продвинутой элке. – Не позволяй им узнать, что я в сознании.
– Смартпыль, внедрённая в стены и потолок, передает твое визуальное изображение, и медперсонал за ним следит, – сообщила элка.
Анджела закрыла глаза и притворилась, что спит.
– Это тоже закольцуй.
– Выполнено.
– Предупреди меня, если кто-то придет.
Она спустила босые ноги с тонкого матраса, схватила свои очки с тумбочки возле кровати и выглянула из-за ширмы. В центре скорой помощи было пять одинаковых одноместных палат, и только её оказалась занята. Анджела увидела медицинский шкафчик в другом конце комнаты.
Плюсы тюремного воспитания: её усиленной элке понадобилось тридцать секунд, чтобы взломать код авторизации, и вот узкое лезвие мультифункционального перочинного ножа из её походного пояса с инструментами оказалось внутри физического замка. Взять коробочку из задней части штабеля, чтобы никто не заметил, что одной не хватает. За пять секунд лезвием закрыть шкафчик, а цифровая система авторизации перезагрузится сама…
Доктор Тамика Конифф отдернула занавеску и увидела, что её пациентка приподнялась на локтях. Такой быстрый приход в сознание немного удивлял, учитывая, сколько успокоительных в нее закачали медбратья. Но, как доктор усвоила за время стажировки, каждое человеческое тело уникально.
– Что случилось? – хриплым голосом спросила Анджела, когда доктор ручкой-фонариком посветила ей в глаза.
– Точно не знаю, – сказала Тамика Конифф, отмечая нормальную реакцию зрачков. – Как вы себя чувствуете?
– Пьяной, словно под кайфом.
– Довольно аккуратное описание. В физическом смысле с вами все в порядке.
– Правда?
– Насколько я могу судить, да. Смартпыль, которая мониторит ваши жизненные показатели, однозначно говорит мне, что ваше тело вернулось к норме. Но я бы посоветовала вам имплантировать комплект медицинских смартклеток. Они есть у каждого члена АЗЧ. Они позволяют телотралу вести наблюдение постоянно. Если случится что-то ненормальное, ваша элка сможет позвать на помощь. Профилактический мониторинг увеличивает шансы на выживание.
– Хорошо. Я это запомню.
– У нас в госпитале есть запасные наборы медицинских смартклеток. Я могу применить их сейчас, если вы просто одобрите внедрение.
– Я подумаю об этом.
Доктор Тамика Конифф неодобрительно посмотрела на Анджелу.
– Понимаю. Наборы отличные, если вы об этом беспокоитесь. У меня у самой есть.
– Уверена, они такие. Просто дайте мне привыкнуть к этой мысли.
– Ладно.
– Спасибо, док.
– Вы не могли бы мне сказать, в вашем роду были эпилептики?
– Нет.
– Я читала ваше досье. Двадцать лет в тюрьме?
– Угораздило, да.
– В период заключения у вас был доступ к наркотическим веществам?
– Тюрьма есть тюрьма, док. Если повезет, нам раз в месяц давали по конфете.
– Я так понимаю, это значит «да».
Анджела слабо улыбнулась.
– Вообще-то, нет. Я не накачивалась токсом в тюрьме. Я не настолько испортилась.
– И, судя по вашему внешнему виду, вы один-в-десять.
– Вас не обманешь.
– Это может породить физиологические странности, которые мы только начинаем открывать. Но я бы сказала, что у вас случилось нечто вроде нейронной перегрузки – возможно, в связи с травмой. Я себе не представляю, каково это – вернуться на свободу после столь долгого срока. Возвращение прямиком на Абеллию могло сработать как неимоверно сильный эмоциональный триггер
[44]. В психологическом смысле вас мотает от одной крайности к другой. Сознанию очень трудно обработать такое, отсюда и физическая реакция.
