Анджеле понадобились все силы, чтобы не ухмыльнуться в ответ на торжественный анализ доктора. Он был настолько далёк от того, что на самом деле случилось, от истинного триггера, что казался смехотворным. Но она не могла этого сказать, поэтому кивнула с мудрым видом и проговорила:
– Да уж, возвращение сюда никак не назовешь желанным способом развлечься.
– Это хорошо. Признание того, что у вас есть проблема, – первый шаг к её преодолению.
– Точно.
Анджеле вообще-то нравилась докторша. Она была, наверное, на голову ниже ростом, лет тридцати пяти. Слегка крупноватая, чтобы считаться красавицей, хотя примесь индийской крови придавала её золотисто-коричневой коже здоровое сияние. Но по-настоящему привлекала живость в общении – док видела проблему и пыталась пробиться к самой сути. В других обстоятельствах они могли бы подружиться.
– Что ж, честно говоря, я мало что могу для вас сделать, – сказала Конифф. – В экспедиции нет профессионального психоаналитика. Если это повторится, я официально порекомендую, чтобы вас вернули на Землю.
Анджела ухмыльнулась при виде серьезного лица доктора Тамики.
– Это не повторится. Кто предупрежден, тот вооружён. Меня просто застали врасплох, только и всего. Кроме того, меня не пошлют домой. Я слишком важна.
Доктор Тамика нахмурилась.
– Вы говорите так, словно знаете, что было причиной случившегося.
– К счастью, не запах мяты.
– Ах да, об этом говорили на инструктаже. Вы заявляли, монстр так пахнет.
– Ага. Так что будьте осторожны.
– Вы всегда можете поговорить со мной по душам.
– Жду этого с нетерпением.
– Если опять почувствуете симптомы, приходите ко мне до того, как случится рецидив. Я могу выписать антидепрессанты. В этом нет ничего постыдного, знайте, – особенно после всего, что вам пришлось вынести.
– Безусловно. Я буду паинькой.
– Ладно, я закончу обработку данных и отпущу вас. И пожалуйста, подумайте о наборе смартклеток.
– Спасибо. Я подумаю.
Анджела зашнуровала ботинки, застегнула гамаши на липучки. Её солнцезащитной шляпы нигде не было видно, и это раздражало. Она отдернула занавеску.
– Как самочувствие?
– Сукин ты сын! – Она попятилась от Эльстона, который стоял прямо у входа в палату. – О господи, ты становишься все более жутким, ты знаешь?
– Я о тебе беспокоюсь, только и всего.
– Не надо, у меня все хорошо.
– Тебя вынесли из столовой в конвульсиях. Ты даже испугала вице-комиссара Пассам. Она хочет знать, все ли с тобой в порядке.
– Скажи, я польщена её вниманием. Ты сможешь, ты же хороший лгун.
– Что случилось? Серьезно, я бы хотел узнать.
Анджела двинулась к выходу.
– Шок. Серьезно. Ты разве не подслушал эту часть? Меня заперли на двадцать лет по ложному обвинению. Для того, кто осужден на пожизненное, выбраться на свободу – невероятное дело. Потом ты деликатно затащил меня туда, где все это случилось и, видимо, случится опять, – Анджела повысила голос, проходя мимо кабинета дежурного, где доктор Тамика Конифф и пара медсестёр столпились вокруг стола с тремя небольшими экранами и зонной консолью. – Док спросила, не накачивалась ли я нелегальным токсом, пока была в тюрьме. Не переживай, я на тебя не настучала – не сказала, как ты пытал меня неделями и вколол столько всякой хрени, которая вывернула мне мозг наизнанку.
Она увидела, как на лице Эльстона отражается пробуждающийся гнев. Дешёвая выходка, но понимание того, что она все ещё может его достать, радовало.
– Убирайся отсюда.
Она послала ему воздушный поцелуй.
– Слушаюсь, сэр.
– Знаешь, а ведь мы на одной стороне, – крикнул он ей вслед, когда она уходила неспешной походкой. – Мы оба люди. Оно не такое. Тебе бы стоило об этом подумать.
Анджела открыла дверь, не оборачиваясь, показала ему средний палец и вышла навстречу солнечному свету и теплу.
Рядом с полевым госпиталем стояли Пареш и Дирито, Леора и Джиллиан, Джош и Одри, и Омар. Они посмотрели друг на друга, когда она вышла, и на их лицах появились улыбки.
– Твою мать, у нее получилось.
– Эй, а ты неплохо выглядишь.
– Что сказала докторша?
– Ты в порядке? – спросил Пареш с неподдельным беспокойством.
Это было неожиданно. Люди переживали. О ней. Анджела потрясенно уставилась на них, утратив дар речи. На одну ужасную секунду она подумала, что приближается новая волна сокрушительной паники. Но этого не случилось, потому что она умела владеть собой, скрывать малейшие проявления слабости. «Сосредоточься».
Анджела ухмыльнулась – это она с лёгкостью могла себе позволить.
– Я запаниковала. Опять увидела еду и просто… – Она пожала плечами.
Смеясь, они собрались вокруг. Её обняли; Леора и Одри поцеловали. Пареш смущенно протянул ей панаму, которую, как Анджеле казалось, она потеряла.
– Спасибо, – сказала она и одарила его долгим взглядом, надевая панаму.
И опять радостный щеночек перекатился брюхом кверху, виляя хвостом.
– Серьезно, детка, что это было? – спросил Омар.
– Извините, что я вас напугала, ребята. Док говорит, я все ещё не в себе после тюрьмы и освобождения, такая вот хрень. Явиться прямиком сюда – не самый умный поступок. Просто меня это догнало, только и всего.
– Они отправят тебя обратно? – спросил Дирито.
– Ох, мать твою, нет. Я по-прежнему должна за вами следить, ребята. Кто, если не я.
– Эй!
Они принялись добродушно подшучивать над ней в знак протеста. Они дразнили её за пропущенный футбол семь на семь, похвалялись, как хорошо команда Атьео играла, пока взвод капрала Хирона не вышиб из них дух.
Хорошие люди, признала она с неохотой, пока они шли обратно в главный лагерь.
Над головой серебристо-белый «Гипер-Лир» в форме буквы V заложил крутой вираж, заходя на посадку с гортанным ревом ракетно-турбинных двигателей. Это зрелище пробудило ностальгию более жгучую, чем Анджела ожидала, – что ж, сегодня она была хрупкой. Прошло очень много времени с той поры, когда она летала на чем-то вроде сверхзвукового служебного самолета.
Апрель 2121 года выдался необычно холодным даже для Лондона, который выкарабкивался из ещё одной мерзкой зимы, когда Темза опять покрылась льдом. Поздние снегопады засыпали улицы и замедлили движение, когда Анджела Трамело прибыла на Трансъевропейском экспрессе на вокзал Сент-Панкрас
[45] прямо из Нанта, где жила с матерью. Она записалась в Имперский колледж
[46] на первый курс спортивной физиотерапии с углубленным изучением лечения футболистов; ничего особенного по сравнению с другими восемнадцатилетними девчонками из среднего класса, впервые оказавшимися вдали от дома, – они изобиловали в университетских зданиях. Все её файлы и сертификаты гражданки ГЕ были приняты университетским ИИ, а плату за первый год обучения она внесла со своего счета в Первом парижском межзвёздном банке.
