– Я купил наряды, которые нравятся мистеру Бартраму, – сказал Марк-Энтони. – Они твоего размера.
– Откуда вы знаете мой размер?
– Мисс Асло прислала на прошлой неделе.
– А-а.
– Итак, мистера Бартрама до вечера не будет, он в институте на лечении. Можешь отдыхать, пока он не явится. Не знаю, как ты, а мои биологические часы всегда сбиваются, когда я прохожу через портал.
– Да. Спасибо.
– Позже я выберу что-то подходящее для твоего представления.
Анджела подошла к своей сумке, вытащила интерфейсный набор и сетевые очки.
– У сети особняка есть код доступа? Хочу сказать мамуле, что я в порядке.
– Маме? – пискнула Оливия-Джей.
Анджела смиренно поджала губы, надевая черную серьгу.
– Она думает, я все ещё в Имперском колледже. Не хочу, чтобы она знала, что я бросила учебу. Рано ещё.
– В особняке открытая сеть, – сказал Марк-Энтони. – Просто пусть твоя элка зарегистрируется.
– Спасибо.
Анджела подождала, пока они покинут комнату, потом села на кровать. Матрас, что неудивительно, оказался водяным. Её элка сделала звонок по транснетовому интерфейсному адресу. На сетевых очках появилась иконка «недоступно»; Анджела велела элке запросить функцию голосовой почты.
– Привет, мамуля. Это я. Просто хотела тебе сказать, что у меня все отлично. Усердно учусь… ха-ха! На этих выходных одна компания едет в Вэст-Энд, и я с ними, если смогу себе это позволить. Но та фирма, о которой я тебе рассказывала, предложила мне снова поработать стюардессой, так что, возможно, у меня наконец-то появится немного наличности. Перезвони, когда вернёшься. Люблю тебя. Пока.
Анджела шлепнулась на спину и покачалась на медленной волне матраса. За интерфейсом никого не было, разумеется, уж точно никакой матери. Это односторонняя связь. Сказанное не имело значения; в словах не прятался хитрый код, который кто-то смог бы расшифровать. Доступ к интерфейсу сам по себе был сообщением, очень простым: «Я внутри».
Среда, 6 февраля 2143 года
Я собираюсь отсюда выбраться, – тихонько объявила Анджела.
По другую сторону стола Пареш застыл с вилкой, туго обмотанной спагетти, на полпути ко рту.
– Что ты хочешь сделать? – прошептал он в ответ. – Я должен за тобой следить, чтобы ты никуда не отправилась без разрешения. Кроме того, твоя одежда помечена.
– Ой, да, совсем забыла. Это меня остановит, да-да. Эй, а можно одолжить у тебя ножницы?
– Анджела!
– Если ты отправишься со мной, то не попадешь в неприятности из-за того, что потерял меня из виду, так что решай.
– Э-э?
Она лукаво улыбнулась и пальцем подтолкнула вилку к его рту Он не сопротивлялся.
– Да ладно тебе, – сказала она, широко распахнув озорные глаза. – Вечер в городе; только мы вдвоём. Здесь есть достойные клубы, не только тусовки богатеев. А если ты не пробовал мокричник под соусом чили, то, считай, не ел по-настоящему.
– Ты чокнутая.
– Но сообразительная. Подумай об этом. Нас в любой день могут отправить в Эдзелл. Это в двух тысячах километров отсюда, и там только первый лагерь, этапный пункт. Хрен знает, как далеко мы в конечном итоге заберёмся и сколько времени это займёт. Думаешь, отыскать пришельца будет легко?
– Ты что-то слышала про то, что нас пошлют в район передового базирования?
– Нет, я просто применяю логику. – Она указала сквозь открытую стену столовой туда, где «Дедал» катился по рулежной дорожке в конце взлётно-посадочной полосы. – Они даже ночью возят припасы в Эдзелл. И уже подняли четыре н-лучевика с той стороны.
– Да, но последний нашел дальше на севере громадный горный хребет.
– Горы Затмения, названные так, потому что хребет такой большой, что затмевает все.
– Черт возьми, есть ли что-то такое, чего ты не знаешь?
– Это место – один большой фестиваль болтливых девочек. Кроме того, даже АЗЧ не считает горный хребет секретной информацией. Я часто читаю новости Центра наблюдения на своей сетке.
– Ладно, но… побег из-под стражи?
Она высосала сок из кусочка арбуза.
– Дело в том, что нас отправят туда скоро, и кто знает, когда мы вернёмся. Так что давай устроим себе кратковременный отпуск. Думаешь, Пассам каждый вечер ужинает в этой палатке? Ни хрена, она даже не ночует в базовом лагере.
– Ага, я слышал, она и её люди живут в отеле «Монтан».
– Пять звёзд, и все за счет налогоплательщиков. Итак?.. Одной мне не развлечься.
Она просительно уставилась на него.
– Ох, черт побери!..
Анджела одолжила простую белую блузу с короткими рукавами у Леоры и обычную бирюзовую юбку с золотой каймой у Одри; её подруги по взводу носили другой размер, но отличался он не сильно, пусть ей и приходилось все время заправлять блузу в юбку. Розовые с жёлтым кроссовки тоже достались от Леоры, и надеть их пришлось с тремя парами носков.
– Бельё поменять не забыла? – спросил Пареш.
– Какое бельё? – Жестоко. Но какое же у него сделалось лицо!
Пареш был знаком с одним интендантом в автопарке. Они выехали на «Лендровере Тропик» с патчем, который приостановил лог машины на вечер. Направляясь в город по рю Тюрбиго, оба понимали, как неуместно выглядит большой оливково-зелёный транспорт среди купе, суперкаров и лимузинов на дорогах Абеллии. Но вокруг было много других машин АЗЧ, так что…
Анджела велела автопилоту грозной машины отвезти их на Веласко-бич. Они шли по набережной, а сияющий диск солнца скользил к горизонту. В это время дня людей здесь осталось немного, и магазины вдоль берега закрывались. Пареш настоял на том, чтобы надеть аккуратную рабочую униформу.
– Так меня никто не обвинит, что я покинул пост, – объяснил он.
Одежда АЗЧ вынуждала людей поглядывать на него с любопытством, но точно без враждебности.
В конце набережной обнаружилась яхтенная пристань Руэда, которой двадцать лет назад здесь не было. Логично, подумала Анджела. До чего же странно – проведенное в Холловее время сжималось, превращаясь в причудливый разрыв, а воспоминания о её прошлой жизни теперь были сильны как никогда.
– Этих магазинов тут раньше не было, – сказала она, идя по остекленному песку. – А вон те только строились. Позади пляжа стояли ларьки, как на рынке. И по-моему, набережная не была такой длинной.
Они остановились и оперлись о черные металлические перила, наблюдая, как с пляжа уходят последние посетители.
– Каким все было тогда? – спросил Пареш.
– Город был поменьше, ясное дело. Но я мало времени провела в этом районе. Я большей частью сидела в особняке.
