— Ты уверена?
— Да. Совершенно уверена.
— Ну, эгм, вроде бы всё не так сложно. Наверное, мальчики в таких вещах хорошо разбираются… Почему ты смеёшься?
— Это спорный вопрос, — отозвалась Тиффани.
— Ага, я тебя вижу, я вижу тебя, ты, мерзость, ты, чума, ты, зловредное отродье!
Тиффани заглянула в зеркало Летиции — огромное зеркало в окружении множества толстеньких золотых херувимов, которые того гляди простудятся насмерть. В нём отражалась Летиция, а ещё — смутно различимое, безглазое лицо Лукавца. Силуэт Лукавца проступал всё отчётливее. Тиффани никак не отреагировала. Она твёрдо знала, что это так. Она ни за что ему не ответит. «А я-то про него почти забыла. Не отвечай. Не позволяй ему до тебя добраться!»
Тиффани изобразила улыбку, когда Летиция повытаскивала из коробок и сундуков своё так называемое приданое: похоже, здесь сосредоточился весь мировой запас рюшечек. Молодая ведьма попыталась думать только о нарядах, заполнить сознание рюшечками и как-нибудь вытеснить слова, изливающиеся из него. Те, которые она понимала, были отвратительны; те, которых не понимала, — ещё хуже. Невзирая ни на что, скрипучий сдавленный голос снова пробился сквозь преграду:
— Ты думаешь, ведьма, что тебе повезло. И надеешься, что повезёт снова. Но ты нуждаешься в сне. А я никогда не сплю. Тебе должно повезти снова и снова. А мне — только раз. Только один-един-ственный раз, и ты… сгоришь. — После скрипучей, царапающей, кашляющей ругани последнее слово прозвучало тихо и почти мягко. И оттого ещё страшнее.
— А знаешь, — размышляла Летиция, задумчиво глядя на какой-то предмет туалета, который Тиффани в жизни не смогла бы себе позволить. — Мне, конечно, ужасно хочется стать хозяйкой этого замка, но, должна сказать, здешняя канализационная система никуда не годится. Тут пахнет так, словно её от сотворения мира не чистили. Право слово, можно подумать, тут ещё доисторические монстры нагадили.
Итак, она его чует, думала Тиффани. Она действительно ведьма. Ведьма, которой необходимо пройти обучение, иначе она будет представлять опасность для всех, и не в последнюю очередь для себя самой. А Летиция всё щебетала и щебетала — другого слова просто не подберёшь. Всё ещё пытаясь одолеть голос Лукавца одним усилием воли, Тиффани спросила вслух:
— Почему?
— О, просто мне кажется, бантики смотрятся куда милее пуговичек, — объяснила Летиция, демонстрируя роскошную ночную сорочку и в очередной раз напоминая Тиффани о том, что денег у ведьм не водится.
— Ты уже горела, горел и я! — прокаркал голос в её голове. — Но на сей раз ты меня с собой не утащишь! Это я заберу тебя и всю твою злокозненную клику!!!!!
Тиффани казалось, она восклицательные знаки вживую видит. Знаки кричали за него, даже когда сам он говорил тихо. Они подпрыгивали и полосовали его слова. Она словно наяву видела его искажённое лицо, грозящий палец, вопящий рот и разлетающиеся брызги слюны — плевки жидкой ненависти, пятнающие воздух в зеркале.
Повезло Летиции, что она его пока не слышит. Ну да ум её занят рюшечками, колокольчиками, рисом и предвкушением свадебных торжеств, в которых ей предстоит сыграть главную роль. Даже Лукавцу сквозь такую преграду не пробиться.
— Не твой случай, — с трудом выговорила она. А некая часть её сознания всё твердила: «Никаких глаз. Вообще никаких. Два туннеля в голове».
— Да, наверное, ты права. Пожалуй, лавандоволиловый пойдёт мне больше, — согласилась Летиция. — Хотя меня всегда уверяли, что мой цвет — это eau-de-nil*. Кстати, а могу я хоть сколько-нибудь загладить свою вину перед тобой, назначив тебя главной подружкой невесты? Разумеется, у меня полным-полно маленьких кузиночек, которые, как я понимаю, вот уже две недели как примеряют платьица невестиных подружек.
Тиффани глядела в никуда — или, точнее, в два провала в никуда. Прямо сейчас они занимали главное место в её сознании, и всё было достаточно плохо и без того, чтобы добавлять в эту мешанину ещё и маленьких кузиночек.
— Боюсь, ведьмы — неподходящий материал для подружек невесты, но всё равно спасибо, — поблагодарила она.
— Подружки невесты? Свадьба?
У Тиффани упало сердце. Что же ей делать? Она выбежала из комнаты, чтобы чёрный человек не успел узнать больше. Как он ведёт розыски? Что вынюхивает? Не подсказали ли они ему ненароком нечто важное? Тиффани со всех ног кинулась в подземелье: прямо сейчас оно казалось надёжным убежищем.
Вот и книга, подаренная Летицией. Тиффани открыла её и углубилась в чтение. В горах она научилась читать быстро, ведь там книгами можно разжиться только у странствующих библиотекарей, а если не вернёшь книгу в срок, тебя оштрафуют на лишний пенни — сумма весьма значительная, когда твоя обычная денежная единица — это старый башмак.
В книге рассказывалось про окна. Не про обычные окна, хотя встречались и такие. Про окна, за которыми скрывается… разное: порою даже чудовища. Картина, страница книги, порой даже лужица в нужном месте могут оказаться окном. Тиффани снова вспомнила гадкого гоблина в старой книге сказок: иногда он смеялся, а иногда только ухмылялся. Совершенно точно, всё так и было. Менялся он самую малость, но — менялся. А ты всегда гадала: неужели так и было в прошлый раз? Может, я просто не запомнила?
Книга шуршала в руках Тиффани, точно голодная белка, проснувшаяся в дупле, битком набитом орехами. Автор был волшебником, причём весьма многословным, но книга всё равно читалась взахлёб. Случалось, что люди входили в картину, случалось, что и выходили. Окна — это способ попасть из одного мира в другой; окном может послужить всё, что угодно, и что угодно может оказаться новым миром. Девушка слышала, что признак хорошей картины — это когда взгляд изображённого на ней человека следует за тобою по всей комнате, но, если верить книге, взгляд этот вполне может последовать за тобой и домой, и в спальню — об этом Тиффани прямо сейчас задумываться не хотелось. Будучи волшебником, автор пытался объяснить свою мысль с помощью графиков и таблиц, но помощи от них было немного.
Лукавец бежал к ней из книги; но наружу выбраться не успел — книга захлопнулась. Тиффани даже пальцы его разглядела, когда плита пресса обрушилась вниз. «Но его, конечно же, не расплющило внутри тяжёлого тома, — размышляла девушка, — потому что он же на самом деле вовсе не внутри книги, разве что в некоем магическом смысле; он ведь находит меня и другими способами. Но какими?» Прямо сейчас утомительная повседневная возня с переломами ног, расстройствами желудка и вросшими ногтями вдруг показалась ей весьма привлекательной. Тиффани всегда объясняла людям, что в этом-то ведьмовство и состоит, и да, так оно и было — вплоть до того момента, как из ниоткуда выпрыгнет что-нибудь жуткое. Тогда припарками да примочками не отделаешься.
Сверху спланировала соломинка и упала на страницу.
— Да выходите уже, тут никого, кроме меня, нет, — промолвила Тиффани. — Вы ведь тут, правда?
