Что же до самого Брайана Джонса, в тот мрачный период своей жизни он не производил впечатления человека, способного хотя бы шнурки завязать без посторонней помощи. Учитывая его состояние, то, что Брайан исполнил в этой песне, было настоящим чудом. Это был классический случай композиции, которая без его вклада потеряла бы всякий интерес. Поэтому можно в очередной раз восхититься талантом Брайана. Или оплакивать столь бессмысленную его растрату…
В дни выхода сингла я наткнулся на Мика и Марианну у Кастеля, и мы разговорились о новой пластинке. В записи бэк-вокала участвовали Джон Леннон и Пол Маккартни. Марианна удивила меня словами о том, что Пола отлично слышно на припеве: сколько я ни слушал «We Love You», голос Пола различить не мог. Больше всего мое внимание привлекала эта потрясающая партия на меллотроне. Восхитительное творение чудного парня, подобных которому мы не услышим еще очень долго.
7. Кровью и роком: новые The Rolling Stones
(1968–1970)
В 1968-м я еще был студентом, однако студенческие волнения того года меня не слишком занимали. Я ни на йоту не был человеком политики и во время прогулок по Латинскому кварталу смотрел на все это скорее с усмешкой. Я не прикасался к мостовым Парижа, но однажды, слишком близко подойдя к очередной стычке, имел возможность убедиться в том, что от слезоточивого газа действительно щиплет нос и глаза…
Однако был один человек, которого все это увлекало гораздо больше, и интерес, который проявлял этот человек, совершенно не нравился моему отцу. Да, я все еще жил с родителями, и они были не в восторге от моих телефонных разговоров в половине третьего утра с Миком Джаггером собственной персоной на другом конце провода. Он следил за событиями из Лондона и обзванивал всех знакомых в Париже в надежде узнать от них больше. И хоть я не принимал непосредственного участия в волнениях, все равно старался рассказать ему все, что знал.
Такой интерес к общественным явлениям у Мика пропал достаточно быстро, а у группы The Rolling Stones, явно аполитичной по природе своей, его в принципе никогда не было. Но на какое-то время Мик все же поддался революционному духу того времени, и в целом никто на это не жаловался, ведь в скором времени студенческие беспорядки вдохновят Мика на песню «Street Fighting Man».
Что касается музыки, то я пользовался возможностью поговорить с Миком, чтобы узнать, что нового нам готовила его группа. Он сказал мне, что у группы в запасе была одна хорошая вещь, сингл «Jumpin’ Jack Flash», который они собирались выпустить в конце месяца. Я дотерпел до 24-го числа и, как и миллионы других поклонников, не был разочарован. Под руководством нового продюсера, Джимми Миллера, The Rolling Stones отошли от психоделики и даже от поп-звучания в целом. Синглом «Jumpin’ Jack Flash» группа сказала всему миру, что подростковый период ее творчества остался позади. С концом 1967 года, плодотворного в музыкальном плане и принесшего немало бед в личном, закончился и переход группы в другое творческое измерение. Их новое звучание было более хриплым и мужественным, чем когда-либо. Они словно говорили своим критикам: «Вам казалось, что мы слишком жесткие и грязные? Мы только разогревались». Кит даже осмелится сравнить группу с варварами, пришедшими под стены Рима. В их новом имидже и небывало яростной музыке действительно угадывались нахальные, невоспитанные трубадуры, явившиеся сорвать совещание об условностях и благовоспитанности. Не зря, наверное, следующий выдающийся альбом The Rolling Stones, увидевший свет в конце года, носил название «Beggars Banquet» — «Пиршество попрошаек». Мир увидел других «роллингов», и они заставили его содрогнуться.
Я тогда тоже находился в переходном периоде жизни, так как завершал обучение в Школе кадров. В начале июля, сдав экзамены, я уехал ждать результатов в США, в свое последнее путешествие на «Аурелии» и в последнее традиционное путешествие по Америке в статусе студента.
Я ехал к Джоанне, молодой американке, которую встретил годом ранее в Сиэтле. Хотя перспектива встречи с ней не помешала мне за время поездки завязать знакомство с очаровательной темно-русой бельгийкой с красивым именем Нану. С Джоанной мы все-таки провели какое-то время, но закончилось мое путешествие в компании именно Нану. Похоже, в делах сердечных у меня все обстояло примерно так же, как и в музыке: девушки из моей родной Франции не котировались вообще…
Через несколько месяцев Нану станет мадам Ламблен, о чем я за всю жизнь не пожалею ни разу. Она удивительная женщина, сделавшая крайне успешную карьеру в музыкальной индустрии. Мы прожили в счастливом браке семь лет, после чего все же развелись, но продолжили вместе работать еще не одно десятилетие, и я навсегда сохранил в своем сердце нежность по отношению к ней и гордость за сделанную ей карьеру.
Другой радостью того лета стали результаты выпускных экзаменов Школы кадров, которые я узнал, купив в Нью-Йорке газету «Фигаро». Отец пообещал мне машину, если я войду в десятку лучших выпускников по количеству баллов, но при этом спал скорее спокойно. Я полностью разделял его скептицизм и начал просматривать список снизу вверх. Не видя своей фамилии, я испугался, что вовсе не сдал экзамены, но напрасно: к своему огромному удивлению, я обнаружил ее на четвертой строчке сверху! Таким успешным результатом я во многом был обязан постоянной практике английского и, думаю, в гораздо меньшей степени первым двум годам обучения, которые я провел за игрой в покер…
Так что по возвращении во Францию я обзавелся дипломом, невестой и красавицей «Симка 120 °C». Другими словами, я вступил во взрослую жизнь, и необходимость найти работу представлялась вполне логичной.
Конечно же, первым делом я пошел в «Декка РКА», с которыми работал уже не один год. Руководство лейбла к тому моменту сменилось, но обо мне остались хорошие воспоминания, и меня приняли на должность директора по продажам в коммерческой службе «РКА». Надо признать, я точно не был создан для этой работы, и она меня совершенно не привлекала. Обсуждение нашего процента с продаж пластинок Сильвии Вартан в центральном магазине сети «единая цена на все товары» никогда не было частью моих амбиций. Но важнее было то, что я работал в музыкальной индустрии. В конце концов, я достиг своей цели, стал директором международного отдела, что, помимо всего прочего, позволило мне снова работать с The Rolling Stones.
На мою удачу столь желанную позицию занимала Барбара Бейкер, жена легендарного гитариста Микки Бейкера, с которым я был близко знаком, так как именно его гитара звучала в первых записях Ронни Берда. Барбару как жену легенды и в целом отличного профессионала в своем деле постоянно пытались куда-нибудь переманить, и в конце концов она поддалась на увещевания «Диск AZ», лейбла «Европа 1», дав мне еще больше причин настаивать на том, чтобы занять ее кресло, а заодно и нанять Нану в качестве ассистента. Это вполне стоило нескольких месяцев терпения и скуки, за которые я был вознагражден, получив должность лица, ответственного за всю иностранную продукцию «Декка».
Впервые в жизни у меня был свой собственный офис. Он располагался в красивом особняке на проспекте Ош, где также базировались несколько компаний лейбла. Впрочем, престижность расположения моего офиса несколько оттеняло его предыдущее назначение. Несмотря на площадь в 12 квадратных метров и трехметровые потолки, в не столь отдаленном прошлом мой офис был не чем иным, как отхожим местом. Помещение этажом выше продолжало выполнять эту функцию, что однажды стало причиной очень неприятного происшествия для человека, прежде занимавшего мой офис. На стенах еще даже виднелись следы этого происшествия… Но если абстрагироваться от данной незначительной детали, я стал счастливым обладателем собственного офиса и классной работы. А все остальное можно было аккуратно вытереть тряпочкой.
