Студия «Европасонор». Вероник Сансон и Бернар де Боссон, Париж, 1972 г.
© Франсуа Гайар
Стивен был человеком пробивным и за время своего пребывания во Франции отметился не только тем, что чуть не разрушил отношения Берже и Сансон. Одной из многочисленных ночей, которые мы проводили вместе в его люксе гостиницы «Жорж V», он предложил мне кокаин. Я сталкивался с подобным предложением далеко не впервые, но до сих пор всегда отвечал отказом, предпочитая старый-добрый косячок. В то время в травке не содержалось такого количества ТКГ, как сейчас, и она была почти безвредна.
Вот только в тот судьбоносный вечер я согласился, попав, видимо, под влияние южного темперамента Стива. Ему практически невозможно было отказать. Тот вечер положил начало долгой привычке, которая дорого мне стоила, с какой стороны ни посмотри.
Стив вернулся во Францию осенью, когда Вероник с Мишелем заканчивали записывать «De l’autre côté de mon rêve». Альбом получится не менее успешным, чем дебютный, и включал в себя потенциальные хиты «Une nuit sur son épaule», «Comme je l’imagine» и «Chanson sur ma drôle de vie». Вероник и Мишель были великолепной командой, и казалось, что ничто не могло расстроить их союз и помешать совместному успеху. Но Стив стал тем человеком, который доказал нам обратное.
Логично было бы предположить, что присутствие Мишеля в некоторой степени сдерживало душевные порывы темпераментного техасца, когда тот приезжал побродить по студии, где трудилась Вероник. Но если вы так считаете, то просто плохо знаете этого ковбоя. Он хотел Вероник, и тщедушным кудрявым французишкам не стоило вставать у него на пути.
Накануне свадьбы с Вероник и Лораном Хекли. Та самая хитрая челка Вероник, закрывавшая синяк, полученный во время спора со своим будущим мужем. Эльстед, особняк Стива Стиллза, 1973 г.
© Архивы Доминика Ламблена
Мишель не был глуп и прекрасно понимал, чего хочет Стивен. Впрочем, этого не увидел бы только слепой. Но со свойственным ему самообладанием смирился с поведением ковбоя, не говоря о том, что он доверял Вероник. И потом, он был не из тех людей, кто позволил бы романтическим иллюзиям затмить соображения экономической выгоды. Мишель давно мечтал выйти на международный рынок, и Стиллз мог ему в этом помочь. Если даже этот обезьяноподобный бугай был способен записать средненькую серенаду под гитарку, то Мишель и подавно. Такое двойственное отношение к Америке, увлечение и в то же время отторжение, было ему вполне свойственно. Желание привлечь американскую публику и интерес к их музыке в нем сосуществовали с защитными рефлексами галла, которого вечно пытаются завоевать. Иными словами, типичное отношение люблю/ненавижу, которое вскоре перешло на новый уровень.
С прошлой весны чувства Вероник к Стиву ничуть не угасли, и его возвращение снова разожгло огонь в ее сердце. Чтобы общаться в присутствии Мишеля, не вызывая подозрений, они разработали хитрейшую методику — говорили на испанском. Действительно, что может быть естественнее? Столь великолепная хитрость могла зародиться только в мозге техасца, но Вероник приняла правила игры, а Мишель не вмешивался. Для него все это были шутки, да и о потенциальной выгоде он не забывал.
К тому же, когда Стивен купил два билета в США и предложил один из них Вероник, та ответила отказом. Ей не хватало духу совершить такой поступок, и она понимала, что согласие может повлечь за собой самые разные последствия.
Спустя несколько дней Вероник вышла из их с Мишелем новой квартиры на улице Прони за сигаретами. Помимо сигарет, она также купила билет в один конец до Нью-Йорка и тут же улетела.
Мишель пережил немало ужасных минут, обзванивая все полицейские участки и больницы Парижа. Правду он узнал лишь три дня спустя, и тревога сменилась угрюмым смятением. Преданный и униженный, он навсегда сохранил в душе шрам от побега Вероник, а в обуревающих его эмоциях нашел вдохновение для нового альбома, на обложке которого было изображено разбитое на две половинки сердце с вопросительным знаком между ними. На фотографии с внутренней стороны обложки Мишель запечатлен распростертым на полу пустой квартиры с размытым женским силуэтом. Довольно смелый способ рассказать миру о гложущей его боли и проинформировать об этом ту самую женщину.
Вероник тоже в некотором смысле сохранила верность своей любви к Мишелю, и их диалогом посвященных друг другу песен будут написаны многие прекрасные страницы истории французской музыки. Наиболее очевидным его примером стала песня Вероник «Je serai là»
[34] в ответ на песню Мишеля «Seras-tu là?»
[35]
Но пока что она не была «рядом», так как годом позже я встретил ее в Англии. Какие бы угрызения совести Вероник ни испытывала перед Мишелем, она все же отважилась стать миссис Стиллз.
Мы с Бернаром, Бенуа и Жан-Пьером Орфино были приглашены на свадьбу. А вот про Мишеля, кажется, забыли. Торжество проходило в роскошном особняке Стива в Эльстеде, который все называли три «С», так как он по очереди принадлежал Питеру Селлерсу, Ринго Стару и, наконец, Стивену Стиллзу. Иными словами, место было выдающимся, а гости — под стать месту. Здесь собрались примерно те же люди, что и на свадьбе Мика два года назад.
Высшая аристократия рок-вселенной практически в полном составе. И большую часть вечера я провел в компании одного из ее представителей — Билла Уаймена, надевшего по такому случаю отличную куртку, наполовину из кожи, наполовину из меха.
Позже Вероник призналась, что только этот внушительный список гостей и удержал ее от того, чтобы сбежать через окно за пару часов до церемонии.
Возможно, подобное промедление было связано в том числе и со странной прической Вероник, которую мы увидели на свадьбе. Слегка удивившись длинной пряди, закрывавшей ее левый глаз, мы задали пару вопросов и поняли, что накануне Стив решил показать, кто здесь мужчина и вообще босс, и глаз Вероник стал не самой фотогеничной частью ее лица. По части обращения с женщинами у Стива определенно были другие представления, нежели у Мишеля Берже, а Вероник еще не знала, что это были лишь цветочки по сравнению с той мускулистой нежностью, которую техасский рокер проявлял к ней в будущем…
И все же столь достойное сожаления происшествие накануне свадьбы не способно было испортить вечер, закончившийся, как и должно, очень поздно. К вящей радости консьержа отеля «Вестбери» на углу Кондюит-стрит и Бонд-стрит в Лондоне, у которого четверо в стельку пьяных французов в пять утра будут спрашивать, готовы ли их номера. Рок-н-ролл!
