Первым через нейтральную полосу на территорию франции прошествовал «Железный Конь». В этом было нечто символичное. Не стану утверждать, что именно герр генерал был первым немцем, чья нога ступила на землю Франции. Потом, правда, на эту тему разгорелся спор с фон Леебом и фон Рунштедтом, даже сверялись часы и минуты. Естественно, каждый из генералов считал, что именно он первым вступил на территорию противника. Но ни у одного, ни у другого не было, да и не могло быть, никаких веских доказательств этому.
Я снова помчался к радиоприцепу и стал передавать распоряжения о присылке санитарной авиации и наземного транспорта. Остававшаяся в Бульоне рота снабжения располагала достаточным количеством «опелей» для отправки в тыл и пленных. И хотя боеприпасы у 7-й танковой были на исходе, это не помешало герру генералу продолжить наступление. Сосредоточив все силы на одном участке, он объявил, что, мол, отныне мы во Франции, а не в Бельгии. В ответ раздались победные возгласы. Солдаты тут же взялись за карандаш и бумагу, чтобы отписать домой об историческом событии. Не остался в стороне и я. Мне очень хотелось, чтобы мои домашние знали, что я целым и невредимым добрался до Франции.
Герр генерал отдал приказ роте снабжения выехать из бельгийского Флоренвиля и встретить нас во французском Мессинкуре. Туда удалось прорваться фон Рунштедту, и граница теперь, по сути, была открыта. Рации ожили, люфтваффе и артиллеристы стали обрабатывать участки вокруг нас. В Мессинкур мы прибыли уже во второй половине дня, даже ближе к вечеру. Даже издали город представлял собой ад.
Население Франции, как и Бельгии, выстроилось вдоль дорог. Французы, прекрасно понимая, кто развязал войну, выкрикивали вопросы: «Кто заплатит мне за мою разрушенную ферму?», «Куда нам теперь деться?», «Где достать еды?» и тому подобное.
Остававшиеся с оружием в руках французские солдаты, выпустив поверх наших голов пару пуль, с поднятыми вверх руками выбирались из оросительных каналов. Чтобы потом сказать, что, дескать, мы им без боя не сдались, пускай этот «бой» ограничился двумя-тремя выстрелами, да и то в воздух.
Мессинкур заняли части под командованием фон Рунштедта, сам генерал прибыл к «Железному Коню» в открытом штабном вездеходе, по-видимому, желая таким образом продемонстрировать герру генералу, что, дескать, территория полностью очищена от противника, и посему никаких неожиданностей с его стороны не последует. Причем очищена без его, Роммеля, помощи. Фон Рунштедт перехватил следовавшую к нам колонну снабжения, двигавшуюся юго-западнее Флоренвиля. Строго говоря, колонна эта предназначалась нам. Герра генерала не на шутку обозлил этот афронт, и мне пришлось срочно запрашивать другую колонну, которую мне удалось обнаружить северо-восточнее Сен-Лежера.
Оставив в стороне Мессинкур, герр генерал с севера обошел Каржинан и направился на расположенный юго-восточнее Авиот.
Восточнее Каржинана от 7-й танковой стали поступать донесения о том, что горючее на исходе. Герр генерал отправил меня в радиоприцеп, потребовав установить ме-стонахождение роты снабжения, следовавшей из Сен-Лежера. Оказалось, рота находится в Виртоне, но не может оттуда выбраться, потому что части вермахта ведут бой с французами. Герр генерал велел мне изучить карты, высчитать расстояние и найти три подходящих на случай обороны позиции, где 7-я танковая и 2-й полк СС «Дас Райх» могли бы переждать ночь, пока не разрешится обстановка в Виртоне.
Я предложил Монмеди на юге, Бьендё или Велонь на западе, расположенные чуть севернее Монмеди. Велонь хоть и располагался дальше всего, однако местность имела возвышенный характер, что было удобнее для обороны. Герр генерал сообщил командующим, что мы направляемся в Велонь, однако большинство выразило сомнения, что мы не сможем добраться туда, опять же по причине нехватки горючего. Но генерал невозмутимо ответил на это:
— Поезжайте на второй передаче и не открывайте дроссели больше чем на четверть.
— Как быть в случае, если нам окажут сопротивление? — осведомился один из командующих подразделениями.
Герр генерал предпочел пропустить мимо ушей этот вопрос. Просто повторил:
— Наша цель — Велонь. Не торопясь и без остановок следуйте туда, господа. Не торопясь и без остановок.
И мы, располагая в лучшем случае третью боекомплекта, на последних литрах бензина двинулись на Велонь. Атакуй нас тогда французы и англичане, все наши скудные запасы бензина ушли бы на перестраивание для обороны. Герр генерал выстроил всю технику в угрожающе-боевой порядок, это подействовало — при виде нас британцы с французами предпочли сдаться в плен. Но ни брать их в плен, ни ударяться в преследование не входило в наши планы. И неприятель, стоя по обочинам дорог, ошарашенно взирал на наши несущиеся вперед колонны, вероятно, думая, что нам просто дела нет до него. В действительности же все объяснялось куда проще — мы не могли останавливаться, поскольку всякого рода перегазовки неизбежно вели к повышенному расходу топлива.
В очередной раз герр генерал продемонстрировал свои умения военачальника. Когда танки и бронетранспортеры скопились на вершине довольно высокого холма на подходах к Велоню, двигатели зачихали — заканчивался бензин. Топлива едва хватило, чтобы прибыть в пункт назначения.
Я направился к «Железному Коню», герр генерал как раз выбирался из танка.
— Где рота снабжения? — первым делом спросил он. — Я и так обмишурился на глазах у всех этих французов и англичан!
То есть он имел в виду, что оказался без топлива и что теперь и 7-й танковой, и 2-му полку СС «Дас Райх», случись что, только и оставалось перейти к стационарной обороне. Не могли мы организовать достойный отпор противнику с третью боекомплекта и практически с пустыми баками.
— Виртон пал, — объявил я. Только что поступили сведения от разведки люфтваффе. — А рота снабжения прибудет к утру.
В ответ герр генерал рассмеялся.
— Прекрасно, рядовой. Расставить посты прослушивания по всему периметру моего участка. Как только закончишь с этим, отправляйся поесть и отдохнуть. Но спать рекомендую чутко, Кагер. Чутко!
Темнело, и я, прихватив котелок, пошел ужинать в радиоприцеп. Пока что вторжение в чужую страну выглядело достаточно спокойно. Я стал вертеть ручку настройки приемника, прицеп наполнился переливами скрипки и фортепьяно. Я случайно поймал какую-то парижскую станцию. Звуки музыки привлекли бойцов, и те собрались у моего прицепа. После нескольких музыкальных произведений раздался спокойный голос диктора, объявившего о том, что прозвучали произведения Моцарта, и тут же заверившего радиослушателей, что, дескать, слухи о том, что германский вермахт перешел границу Франции, абсолютно беспочвенны и что Францию есть кому защитить.
Товарищи наперебой стали расспрашивать меня, что сказали по радио. Посыпались шутки. Кто-то сказал:
— Наверняка диктор посоветовал французикам собирать вещички да улепетывать поскорее!
Все дружно рассмеялись. Кроме меня — я, будучи тогда человеком весьма наивным, вдруг подумал: а что, если вышла ошибка, мы вовсе не пересекли границу Франции? Визуально две Э"ги страны я различить не мог — на мой взгляд и Бельгия, и Франция выглядели как сестры-близнецы. В особенности развалины городов. Из радиоприемника снова полилась музыка.
