Андрей понял, что я не проникся его печалями и добавил:
— Есть ещё один момент. Говорят, если проводник прошёл через холод и выжил, то холод его запоминает.
— И что? — не понял я. — И пусть себе…
— А то, что потом любой открытый им проход может увести его в холод. И рано или поздно — уведёт…
— Да ладно, — не проникся я. — Уж больно на страшилку похоже. Не думаю, что выживших в холоде было достаточно много для выведения релевантной статистики. Не могу себе представить серьёзное исследование на эту тему — с двойным слепым тестированием и контрольными группами. Я ничего не понимаю в ваших мультиверсумах, но в статистической достоверности и проверяемости результата я кой-чего смыслю…
Впрочем, Андрея я не убедил. Вид у него был совершенно похоронный. Ну да я его понимаю — денёк тот ещё выдался. Вот интересно, кстати, насколько убеждённость проводника в том, что он может попасть в холод, влияет на реальную вероятность его попадания туда? У них же, как я понимаю, всё на чувствах и эмоциях, так что, возможно, мой математический скептицизм не настолько достоверен, как мне представляется.
Через некоторое время мы пришли в себя достаточно, чтобы подняться и отправиться в путь. К счастью, Андрей сориентировался на местности и понял, где находится их лагерь, а значит, и мой УАЗик тоже. Лично мне уже хватило приключений выше крыши, и единственным желанием было вернуться поскорее в башню, где жена, поди, уже с ума сходит от моего затянувшегося отсутствия.
Шли мы, к счастью, не так уж долго — через холод нас закинуло на вершину той самой горы, в которой располагалась Чёрная Цитадель, а не куда-нибудь на другой континент или, хуже того, в другой мир. Возможно, местные Ушельцы вообще всегда так туда ходили — видами любоваться. Может им и холод этот вовсе нипочём, кто их знает. Ноги у меня, надо сказать, подкашивались и спина побаливала — не совсем бесследно прошла пробежка вниз по склону, — но в остальном я чувствовал себе прекрасно и, в отличие от Андрея, особенно о случившемся не переживал. Слишком уж экстраординарные переживания, их трудно уложить в реальный жизненный опыт, и потому они внеоценочны.
На подходе к лагерю прошли мимо забавной машины — широкая и короткая, практически квадратная платформа на высоких полностью независимых подвесках. Так, навскидку, сказал бы что торсионных, с поперечными трубами и двойными продольными рычагами. Немного похоже на подвеску луцкой «лягушки» — ТПК
[11], но с более длинными и массивными рычагами, артикуляция должна быть приличной. По габаритам и крепёжным местам сидений машина выглядела шестиместной, но на месте было только одно кресло, водительское. Неожиданно массивные ступицы навели меня на мысли об электрических мотор-колёсах, а отсутствие заднего дивана и двух передних пассажирских кресел напомнили ещё кое о чём. Я было даже открыл рот, чтобы поделиться этими соображениями с Андреем, но сразу его и закрыл, решив, что обойдётся. Придержу эту информацию для себя.
На поляну, где расположился временный лагерь экспедиции, Андрей вышел с пистолетом в руке, а я, увидев это, слегка приотстал. А ну как вправду начнётся перестрелка, оно мне надо?
Не началась. В расположении было пусто и печально, чему весьма способствовало лежащее на земле накрытое с головой тело. На покрывале поступили тёмные пятна свернувшейся крови.
— Андрей, это я! Не стреляй! — раздался из кустов голос Петра. — Я выхожу!
Он вышел из-за кустов. Руки его были пусты и не то чтобы подняты, а так — в жесте демонстрации невооружённости. Половину лица занимал огромный синяк, глаз заплыл и превратился в узкую щёлочку, волосы слева слиплись в кровавый колтун.
— Чёрт, я рад! — сказал он, опуская руки. — Я верил, что ты выберешься, Андрюх, честно.
— Кто? — спросил только Андрей, показав стволом на накрытое тело.
— Сарг, — потупившись махнул рукой Пётр.
— Как?
— Не знаю. Когда я Джона раненого вытащил, он уже того… Мёртвый лежал. Застрелил его Карлос, сука подлая.
— Что с Джоном?
— Ранен, похоже, тяжело. Полостное, в живот. Когда Карлос ключ выдернул, я было протормозил сначала, не понял. Он меня и отоварил прикладом со всей дури, я с копыт слетел. А Джон быстро отдуплил, пушку вытащил и пальнул в него, тот в ответ… Карлосу не знаю куда прилетело — он ушёл, а Джон вон там, в кустах отлёживается. Я перевязал как мог, но пуля внутри, и ему бы на больничку надо срочно… А пока я его вытаскивал, Карлос Сарга положил и на «Патре» сдристнул.
Действительно, «Патриота» на поляне не было, только мой УАЗик.
— Я вот только не пойму, — продолжил Пётр, страдальчески морщась. — Куда он поехал-то? Он же проходы открывать не умеет, верно?
— Мы, кажется, много чего про него не знали, — покачал головой Андрей. — Теперь я уже и сам не поручусь, что он умеет, а что нет…
— Может на той таратайке уедем? — спросил Пётр. — У тебя же акк есть? Она тут давно стоит, но что ей сделается, электрической?
— Нет акка, — ответил Андрей. — Мы через холод ушли, выпила его пустота…
— Фигассе! — присвистнул Пётр. — Это что ж теперь…
Не договорил, рукой махнул только. Кажется, он тоже слышал страшные истории, про «холод, который нас запомнил». Ну или просто припомнил, сколько стоит акк.
Сняли заднее сидение с моего УАЗика и загрузили вдоль кузова завёрнутое в покрывало тело Саргона и Джона, который на мой взгляд выглядел ненамного краше покойника. Вы когда-нибудь видели очень бледного негра? Серовато-голубоватый такой, совсем нехорошо смотрится. Пётр уселся между двумя телами в кузове, прямо на пол — придерживать Джона, чтобы не растрясло, Андрей влез на пассажирское сиденье.
— Давай к твоему проходу, — попросил он. — У нашего, я боюсь, Карлос каких-нибудь сюрпризов понаставил.
— Да, это он может, — подтвердил сзади Пётр. — Тот ещё специалист. Они с Саргом у нас за всю безопасность отвечали… Как мы теперь вообще? Эх…
Я честно старался выбирать путь поровнее, чтобы не сильно трясло. Но на УАЗе по пересеченке это, конечно, мартышкин труд. Оставалось только надеяться на крепость негритянского организма. К счастью, до башни было относительно недалеко.
— Я заеду, жену предупрежу, — сообщил я Андрею. — А то она меня ещё со вчера потеряла, волнуется, поди…
— Только быстро, Джон чот совсем плохой… — откликнулся сзади Пётр.
Уже заезжая во двор, я отметил краем глаза какую-то неправильность, но не осознал её в нужный момент. Так, резануло глаз что-то… Но пока мозг переключался, я уже остановил машину, заглушил её, вылез и пошёл в ворота башни. И только когда я уже шагнул на лестницу, внутренние подкорковые мониторщики обработали изображение, полученное с сетчатки глаза, нашли несоответствие, передали данные дежурному аналитику, тот сделал предварительные выводы, обвёл на картинке красным маркером и направил кейс по инстанции ЛПР
[12] — в лобные доли.
