Но я всё же не думаю, что мы свернём на путь йири. Они по сравнению с нами зайчики пушистые — неагрессивный неразделённый социум. Наша реальность своё возьмёт. Она, знаете ли, постарше этого вашего интернета будет, и у неё есть очень эффективные способы достучаться до тех, кто её игнорирует…
В общем, если вернуться к теме кейса — соцсети зло, но они симптоматическое зло, а не исходное. Они — следствие множества глобальных разрушительных процессов в социуме, а не причина их. В их омерзительной атомизирующей функциональности больше от запроса пользователей, чем злонамеренности создателей. И если их удалить из информационного пространства страны — а я подозревал, что Родина уже набралась достаточно решимости для резких и непопулярных мер, — это ничего по большому счёту не изменит.
Это моё мнение, а что я там в выводах к кейсу написал — это вас не касается. Это вообще ДСП, кстати.
Оформив и отослав документ, собрался на ту сторону. Жену нашёл в саду, где она красила белой краской стволы яблонь. К моему немалому удивлению, ей помогала Криспи, имеющая вид удивительно нормальный, и даже вполне внятно со мной поздоровавшаяся. Высунув от старания язык к перемазанному побелкой носу, она тщательно водила кистью по деревьям, крася их ровно и аккуратно. Вокруг носилась Мелкая с ведёрком и тоже принимала активное участие, правда, надо сказать, сама она была покрыта белыми разводами едва ли не больше, чем дерево.
Я сообщил жене, что проблема Третьей самоликвидировалась — правда, с моих слов выходило, что она, воспользовавшись моей невнимательностью, просочилась в башню и выскочила в проход Ушельцев, бог весть как его активировав. К чему жене все эти ужасы с окровавленными ножами? Я даже не стал заострять внимание на том, что выжить в Холоде почти нереально и она, скорее всего, лежит окоченелой тушкой за порогом… Ушла и ушла, дай бог ей здоровья и мужика хорошего.
Жена, кивнув, сказала: «Да-да, хорошо», — и напомнила про биотуалет, который надо перевезти сюда, а то я, конечно, забыл. То есть, очевидный вывод, что мы все, наконец, можем спокойно перебраться к морю, где туалет уже сделан (ну ладно, почти сделан — стирмашинку подключить осталось и штробы заделать), она тщательно проигнорировала.
Я сделал вид, что не замечаю этого и спокойно разъяснил ей новую диспозицию — что проход буду держать открытым, чтобы работала аппаратура связи, поэтому она может ходить туда и обратно, только не забывать фальшстенку опускать на всякий случай. Что основная наша точка — там, а не тут, что для имитации нашей бурной деятельности по обустройству в деревне сделано уже более чем достаточно, и что пора бы нам уже всерьёз обустраиваться у моря.
— Море, море, море — ура! — запела Мелкая, приплясывая с ведёрком.
Жена поморщилась и попросила меня, как буду в магазине, купить жидкость от муравьёв, а то они завалинку разрушают.
Усталый, невыспавшийся и весьма нервный я чуть не сорвался. Хотелось заорать: «Ты что, вообще не слышишь, что я тебе говорю!», — но немыслимым усилием сдержался и не сказал ничего. Потому что понятно было, что за этим последует — безобразный скандал, дающий жене моральное право смертельно обидеться и после этого с полным обоснованием игнорировать любые аргументы. Я промолчал, выехал на ту сторону и уже там орал матом в небеса, выплёскивая накопившееся. Да, я всё понимал. Но понимание не даёт облегчения.
С тех пор, как однажды, оторвавшись от расчётов и сам себе ещё не веря, я сказал вслух: «Дорогая, а ведь скоро будет война…», жена тщательно практиковалась в вытеснении этой информации из своего сознания. Тогда я и сам подумал: «Не, фигня какая-то, не может быть…» — хотя мурашки по спине уже побежали. Теперь не вспомнить, над чем я работал, какую тему копал, когда в моей голове что-то само собой посчиталось и выдало такой результат. После этого я уже специально стал мониторить определённые линии, делать собственную аналитику, отслеживать связь событий… Снова и снова, раз за разом, я пересчитывал вероятность. Иногда она слегка падала, иногда не слегка, — но в целом год от года вероятность глобального военного конфликта стабильно росла. С началом украинского конфликта мой внутренний виртуальный дерьмометр перешёл из оранжевого сектора в красный и постепенно приближался к последней на шкале отметке «пиздец». Досконально изучив историю начала прошлой войны, я оценивал ситуацию примерно год так на 37-й — 38-й, когда европейская пресса в один голос писала про то, что «Большая война в Европе невозможна», и абсолютно все к этой войне изо всех сил готовились. Я в своих выводах был не одинок — чикагские Часы Судного дня
[26] показывали без двух минут полночь.
Я аналитик и принял эту информацию как данность, когда многократно убедился в том, что все экстраполяции, сделанные на основе этой модели, стабильно подтверждаются. Жена же…
Нет, она мне безусловно верила. Верила не от аргументации — просто потому, что не сомневалась во мне. Верила, но… Покивав и сказав в очередной раз «какой ужас, какой кошмар», она немедленно давала себе команду забыть об этом до следующего разговора. Я не настаивал, потому что — а смысл? Если бы существовали некие действия, существенно увеличивающие вероятность выживания в случае глобального военного конфликта — я бы настоял на их выполнении, но таких действий не существует. Нет никакого рецепта выживания в войне. Повезёт — выживешь, не повезёт — нет. Этот печальный факт вызывает страшенный батхёрт
[27] у всяческих сурвайверов
[28], но он неоднократно подтверждён историей тысяч военных конфликтов. Так какой смысл жене нервы накручивать, если деться всё равно некуда? А вот теперь, когда немыслимым чудом появился выход — вытеснение оказалось сильнее. Принять этот вариант — значит принять и неизбежность катастрофы. Это, во-первых, слишком страшно, а во-вторых, в мистическом женском сознании это всё равно, что беду накликать. Проще зажмуриться, сказать «я в домике» и игнорировать проклятую реальность. И ведь ничего с этим не поделать — если начну давить, то она, скорее, впадёт в истерику, отталкивая меня, как источник непереносимой идеи. Вплоть до разрыва отношений.
