До обеда Уэйтс выглядел сгорбленным и напряженным. Теперь он, наконец, расслабился и как-то даже выпрямился. Говорить он тоже стал свободнее, не без гордости рассказывая о недавнем альбоме «Heartattack&Vine». Не меньшее воодушевление вызывала у него и работа с Фрэнсисом Фордом Копполой над фильмом «От всего сердца». У всех в памяти еще был свеж «Крестный отец-2»; «Апокалипсис сегодня» и вовсе только вышел, репутация Копполы была в зените, а я говорил с человеком, написавшим музыку к новому фильму режиссера.
Особенно Уэйтс восторгался способностью Копполы привнести в процесс создания фильма детскую непосредственность. Ему также нравилось, что Коппола способен прямо с заседания крупнейших студийных боссов отправиться на съемочную площадку. Его поражали неистребимый энтузиазм режиссера, то доверие, которое он оказывал Уэйтсу, который тогда был еще фигурой малоизвестной, без устоявшейся репутации.
Все шло как по маслу до тех пор, пока не вмешался неизбежный пресс-агент: «Том с удовольствием с вами пообщался, но время поджимает. Ему нужно возвращаться в отель, у него сегодня еще несколько интервью, график такой напряженный, необходимо немного расслабиться». По меньшей мере, меня избавили от объяснения, которое пришлось выслушать одному моему коллеге: Майк Лав из Beach Boys, у которого тот брал интервью, должен, как объяснили журналисту, вернуться в отель, чтобы заняться медитацией!
Я пробурчал в ответ что-то недовольное: у нас едва было время познакомиться, мы только-только начали по-настоящему говорить. И тут Бут, мой верный фотограф, подал прекрасную идею: почему бы нам не подвезти Тома в отель? Это даст нам возможность немного продлить беседу, а Том сможет познакомиться с историческими местами Лондона.
Через мгновение Уэйтс уже усаживался на переднее сиденье моего «фиата-страды». Бут скрючился сзади, получив строгие инструкции по управлению кассетником. Чтобы выудить из Уэйтса как можно больше, маршрут от дока Сент-Кэтрин до отеля где-то в Южном Кенсингтоне был выбран неторопливый…
Поездка напоминала панорамный городской пейзаж, который нередко встречается в голливудских фильмах: когда герои по дороге из Хитроу в западный Лондон проезжают мимо Букингемского дворца, лондонского Тауэра и даже Белых скал Дувра. Путь наш был извилист, но я знал, что навечно удержать Уэйтса у себя в машине не смогу. Хоть в делах юридических осведомлен я не очень, тем не менее значение слова «киднэппинг» знаю прекрасно.
Из машины Уэйтс вышел если не потрясенным, то очевидно тронутым. Он сердечно поблагодарил нас за экскурсию, поправил шляпу на макушке и пошел к лифту. Меня же ждали дом, ужин, паб. Все воскресенье я расшифровывал интервью и писал статью. В понедельник потащил машинописные листки в редакцию.
На следующей неделе у нас в «Melody Maker» случился кризис — первое за шесть лет британское турне Брюса Спрингстина было внезапно отменено, и меня срочно командировали домой отыскать что-нибудь — хоть что-нибудь! — о Боссе
[26], дабы заполнить гектары газетной площади, зарезервированные под интервью и отчеты о концертах.
Материал об Уэйтсе появился в «Melody Maker» 14 марта 1981 года: «Сердце субботнего утра. Ангел одиночества: Патрик Хамфриз; Бродяга Дхармы: Эдриан Бут»
[27]. Интересно взглянуть, чем еще в ту неделю были заполнены страницы «Melody Maker»: Уэйтс занимал всю обложку, рядом с ним был Джулс Холланд со своей новой группой The Millionaires, тут же Judas Priest Джон Лайдон и Queen в Бразилии.
Что бы ни говорили о 80-х как о последнем великом десятилетии рок-н-ролла, даже беглый взгляд на этот номер «Melody Maker» разоблачает всю тщетность подобных претензий. Мир еще не оправился от шока после бессмысленного убийства Джона Леннона тремя месяцами ранее: на первом месте в британских чарте была ленноновская «Jealous Guy» в версии Roxy Music, его собственная «Woman» возглавляла американский топ синглов, а его последний альбом «Double Fantasy» был на пятом месте по обеим сторонам Атлантики.
Главной новостью в американском роке был… Кристофер Кросс, только что получивший «Грэмми» за «Sailing». В Британии плодами своей мимолетной славы наслаждались «новые романтики» Visage и Classix Nouveaux.
Кроме этого — реклама нового LP The Who «Face Dances» (не забудьте, эра компактов еще не настала). Фирма «Island» рекламировала свою новую революционную концепцию 1+1: на одной стороне кассеты полный альбом, вторая — чистая (не забудьте, «нарезать» диск на компе еще было невозможно). Извечно нерешительный Линден Баррен
[28] отобрал свои девять (!) синглов недели: Heaven 17, The Passage, Altered Images, Simple Minds…
В ту неделю «Maker» опубликовала и рекламу четырех британских концертов Уэйтса — два в лондонском «Apollo Victoria Theatre» (билеты 3,4 и 5 фунтов), один в эдинбургском «Playhouse» и один в манчестерском «Apollo». Добавлен был и третий лондонский концерт — как было сказано в газете, «в связи с высоким спросом у публики».
Уэйтс был на подъеме. Знатоки его уже ценили; и совсем не за горами было время, когда песни его стал исполнять Брюс Спрингстин. И все же представить себе, что наступит день, когда этот скромный турист, сидящий напротив меня в ресторане, окажется на одной съемочной площадке с Джеком Николсоном и Мерил Стрип, было еще совершенно невозможно. Том Уэйтс, однако, приготовился к долгому пути, и, чем больше росла его слава, тем более замысловатыми и причудливыми становились его истории. С ростом популярности росла и фантазия, все более красочным становился обман, все дальше и дальше пряталась правда.
Тогда, в том ресторане, в тот конкретный день, мне показалось, что я приблизился к истине. Но было это давно: в Белом доме еще сидел Рональд Рейган, принцесса Диана еще не вышла замуж, а Том Уэйтс только начинал учиться искусству обмана. Пусть, однако, он сам расскажет свою историю…
Глава 2
«Я родился на заднем сиденье такси на парковке больницы. Счетчик такси все еще тикал. Я вышел, небритый, и сразу заорал: «Таймс-сквер и побыстрее!»»
Ну хорошо, допустим… На самом деле Томас Алан Уэйтс появился на свет 7 декабря 1949 года — единственный ребенок в семье мистера и миссис Уэйтс, жителей городка Помона, штат Калифорния. С присущим ему чувством времени, Уэйтс родился день в день через восемь лет после «дня нашего позора» — 7 декабря 1941 года, когда японские самолеты, прорезав небо Перл-Харбора, утопили американский Тихоокеанский флот и втянули упирающуюся Америку во Вторую мировую войну.
«Практически каждый живший в ту пору американец может вспомнить, как он впервые услыхал эту новость, — писал годы спустя Уолтер Лорд
[29]. — Каждый тщательно хранил этот день у себя в памяти как вечный сувенир, будто зная, как происходящее на Гавайях изменит его жизнь».
