Самое отрадное — когда Н.К., Юрик и Светик приходят поздно вечером пить валериану. И шутки, и смех, и деловые разговоры — все вместе. <…>
24.12.29
Финансовые проблемы Учреждений Рерихов. — З.Г. Фосдик о трудных временах
Сегодня утром Н.К. сказал мне, что хотя и был вчера против моей идеи, чтобы оклады администрации все были бы от Музея, но сегодня он пришел к этой идее и одобряет ее. Говорил со мной об увеличении доходов Школы. <…>
Сегодня National City Bank предложил Луису, чтобы он представил один арендный договор от Дома Музею, ибо они считаются лишь с Музеем и с ним одним желают заключать договоры. Возможно, они дадут деньги под облигации. Дай-то бог, ибо положение очень трудное. Большой платеж в январе, время очень сложное. Луис совсем убит, Нетти плохо выглядит. Все мы ходим напряженные. Н.К. очень трудно жить во всем этом и переносить это. У нас никогда так трудно еще не бывало.
Вечером собрались в Святилище, оно уже убрано, и в нем чудесное чувство. Сегодня еще вешали материи и танки на стены. Н.К. имеет свое кресло и Учитель Свое — на эти два мы никогда не садимся. Перед собранием играем «Parcifal» [ «Парсифаль»]. <…>
Завтра Рождество — 1930 год. Самый трудный год в нашей и, в частности, моей жизни. Как даже Венер сказал через своего водителя — Белое Облако, что у меня сильные приступы печали и что я не должна им поддаваться. А я из этих приступов и не выхожу.
25.12.29
О разном
Все утро писала письма Е.И. и Енточке. Утром был в Музее Хьювит, очень все хвалил, говорил про чудные рамы и на вопрос Н.К., не тесно ли висят картины, ответил, что это ведь картины одного художника и потому составляют одно целое. Так что увидим, пошлем ли мы вообще картины в другие музеи. Луис и мы все против этого, и Н.К. сам начинает соглашаться.
Днем Н.К. завтракал у Вел[икого] Князя, и ему не понравилось, что тот так открыто идет против них и говорит «заученные и привычные слова». Днем мы с Луисом, Франсис, Нуцей и Н.К. разбирали отчет и суммы на завтра для банка, чтобы получить заем. <…>
Вечером были все у мамы с Н.К., ибо пришли Таня и Тарухан. Было очень славно, Н.К. читал Учение, комментировал его. Затем советовал Тарухану пустить обзор об Агни-Йоге в русские газеты. Разошлись поздно после чудного вечера, проведенного вместе с Н.К.
26.12.29
Н.К. показал сегодня мне телеграмму от Буймистровой, где она просит места в Музее для выставки скульпторов, художников, для «этически духовных целей».
Затем Руманов был у Н.К., потом мне сказал, что он был духовным советником Н.К., что тот подарил лучшую картину его жене и что теперь пришло время «соединить под одну эгиду Великого Князя и Музей — практику и духовность».
Н.К. говорит, что они могут сделаться совсем нежелательными. <…>
Забавно было, что Н.К. сделал ужасный беспорядок на моем письменном столе. Я пришла в ужас, думала, что это Нуця, и Н.К. начал смеяться. Все мы очень смеялись, когда он сказал, что это вид рабочего стола.
Луис еще не получил ответ от банка, дадут ли они деньги, — положение трудное. <…> Вечером все были у нас, пили валериану, много смеялись, что я такая сильная и в битве победила Юрия,
и он ретировался. Н.К. очень шутил. Но он очень устал, замучен, побледнел. Ему тягостно. <…>
27.12.29
О ясновидящих и отношении к ним
<…> Сегодня Бурлюк приезжал благодарить Н.К. за устройство его выставки в «Корона Мунди», говоря, что это для него великая честь. <…>
Днем я спросила Н.К., хорошо ли, что мы идем все в будущий четверг к Таберози и вообще ходим к разным ясновидящим? Не думаю, чтобы Е.И. ходила к ним. И боюсь, что Луис и Нетти начнут к ним и позже ходить, ставя их выше Учения. Н.К. говорит, что мы идем [для того], чтобы учиться, это поучительно, и нужно знакомиться с такими явлениями, и если кто и пойдет потом за советом, получит по шапке. И хорошо, что мы были у Венера и видели, что он — ноль, и что мы убедились в незнании Стоддарта. <…>
29.12.29
О разном
<…> Н.К. сегодня говорил про Таберози, что и ее, после визита к ней в четверг, надо будет обобщить со всеми прочими и поставить на место. Вообще таких людей надо ставить на свое место, изучая их как любопытное явление. Ходить же [к ним] хорошо всем вместе, но не отдельно. <…>
С утра тягостное чувство, будто что-то висит в воздухе. Н.К. хочет, чтобы отчет по Школе заключал лишь факты об учителях, учениках и событиях за этот год. Поэтому я работала два часа с Мэри Сигрист над материалом. <…>
Вечером работала с Луисом над бюджетом. Н.К. предложил жалованье администрации установить по Музею, как я давно ему об этом говорила. Луис согласился, плохо он выглядит, и у него, видно, очень тяжело на душе. <…>
Затем пришли Н.К. и Светик. Н.К. говорит, что интересно, что Бора ответит на план Art Treasures Protection [Защиты сокровищ искусства], который они оставили у него. Н.К. тоже чувствует с утра беспокойство. Что-то должно произойти! Здорова ли Е.И.? Лишь бы с ней все было благополучно.
30.12.29
<…> Днем Логв[ан] был с Честером Дэйлом в банке, и тот очень ручался за Луиса и помогал, чтобы получить заем. И возможно, что завтра получим благоприятный ответ. Вечером Н.К. сам пришел к нам и долго с нами беседовал. Говорили о трудностях прошедшего года, и если бы не приезд Н.К., наш банк бы давно прекратил платеж — и не в 300 000, а может, и на целый миллион. Мы и не знаем, от чего мы были спасены.
Н.К. говорит, что Штраусе — святой человек, глаза нам открыл, иначе мы бы всегда надеялись, что деньги сами придут и кто-то их достанет.
Говорили о предстоящем концерте Морея и что он обязательно хочет, чтобы Н.К. сказал речь на концерте. Смеялись до упаду, когда Н.К. ответил: скажите ему, что могу говорить речь только в короне, а раз там и Великий Князь тоже, то при нем неудобно носить корону.
Н.К., вероятно, поедет со Светиком в апреле, после аукциона, ибо событие такой важности, как аукцион, где такой капитал поставлен на карту, должно произойти при Н.К. Затем Н.К. пробудет два дня в Париже, где ему министерство устроит большой прием, хотя и не хочется ему «подымать пыль Парижа», как он выразился. А Юрий поедет один в марте. <…>
Затем читали очень серую и бледную аннотацию Тарухана о «Криптограммах [Востока]», которую он хочет поместить в русской газете. <…> Потом мы поехали на 25-й этаж, где Светик расставлял мебель. Все опять перевернуто, и я спросила, есть ли перемена в спальне Н.К., а он говорит очень деловито: «Нет, кровать еще стоит». Очень смеялись. Потом пошли все к нам пить валериану. Смотрели фотографии [сделанные] на Монхигане. Светик уверял, что у Н.К. хитрый вид, затем хохотали тому, что Юрий сказал: «Его можно убить, но не ограбить». Было радостно видеть у нас Н.К. и провести с ним вечер. Н.К. очень озабочен Светиком, ибо он плохо выглядит, очень нервен, и лучше ему его забрать с собой в Индию. Да и сам Н.К. очень плохо выглядит.
