22.11.24
Приезд Рерихов и Хоршей из Чикаго. — Деловые вопросы
Вчера поздно вечером пошли встречать Н.К., Светика и Хоршей. [Они] приехали в 10.15, и все мы поехали кХоршам. Все, видимо, устали от поездки, но она была очень удачной. Во-первых, нашли Бута, коллекционера произведений искусства и банкира, кажется, в Детройте. Нийл согласился начать изыскания, но, видимо, не совсем с полным доверием. Де Бей была очень мила, также мисс Леви и миссис Муди. Посетили Ниагару и зашли к Келлогу, которого не было дома, но все-таки посмотрели его дом, говорят, очень роскошный, большая коллекция картин, а купленный у нас Гоген висит в передней. Затем навестили его в магазине Aries. Был [нам] рад, но он очень трудный человек, сам не знает, что хочет. Имя журнала решили оставить Aries, он сам пишет для первого номера статью, а вторую его племянница — обе [статьи] очень глупые. Н.К. сказал: «Авирах должен разговаривать с ним в библейском стиле». Так нам передал Луис.
Посетили Рочестер — школу Истмана, встретили Джорджа Истмана — милый человек, (глухой), выразил желание кооперироваться]. Н.К. ему написал чудное письмо отсюда. Навестили фабрику Форда в Детройте. Н.К. говорит — чудная система, повсюду чисто, а что самое главное — все улыбаются. В Бостонском художественном клубе Н.К. читал [лекцию] его членам неофициально. Повсюду устроены выставки для Светика. Встретили Валентайна, очень мил, еще не стар, приедет навестить в Нью-Йорк.
Н.К. казался чем-то недовольным, и сегодня это подтвердилось: <…> он сказал, чтобы мы следили за Логв[аном] и Порумой, ибо при всем желании и стремлении сделать как лучше они не умеют и не могут говорить с людьми. <…>
Затем Н.К. сказал, что Музей может в будущем предпринять издание по подписке книги с описанием новых картин гималайских, из Кашмира и из Леха, в виде монографии, отлично изданной, со 100 снимками, из них 10 в красках. Расходов никаких, ибо подписчики получают книгу и платят за нее, для нас же мы должны оставить 5, максимум 10 копий. <…> Печатать в небольшом количестве копий — максимум 500, можно это будет издать «Алатасу». <…>
В 6.30 сегодня мы вчетвером ужинаем с Н.К. и Светиком в их отеле. Мы счастливы, что Н.К. опять с нами, — чудесный свет идет от него. Н.К. говорил о «Белухе», что она должна идти исключительно деловым порядком, то есть как все подобные корпорации, мы должны просмотреть уставы подобных обществ, поговорить со специальными адвокатами, которые заведуют такими корпорациями, и не говорить о чудесах, ибо люди не поверят и разбегутся. А сказал он это потому, что Логван ему говорил во время их поездки, что наверно будут Указания и Послания от М.М. [На что] Н.К. ответил, что никаких [посланий] не будет. <…>
Говорили о поездке. Н.К. сказал, как туг на понимание Нийл, и предупредил, чтобы мы не удивлялись, если он, возможно, вернет Знак и, может быть, в будущем получит его обратно. Сказал, что он говорил с Мореем сегодня, рассказал ему о посещении Форда, а тот ему говорит, что там смерть и ужас, тогда как Н.К. ему рассказывает, как там чудесно. Конечно, Н.К. ему и говорит: «Вот вы говорите, что все знаете, а я вам говорю о том, что я только что сам видел, тогда как вы говорите со слов других. Опять, как и всегда, мыслите мохнато».
Н.К. говорит, что собственные картины Келлога, те, что он рисовал, очень плохи. Затем Н.К. говорил, что, когда его спрашивали о Гурджиеве, что так чудно и красиво его ученики танцевали, он отвечал: но сад Клингзора (злого кудесника из «Парсифаля») тоже был прекрасен. Пришли Тарухан и Нару, у нас был сеанс — семь видений. <…>
23.11.24
Открытие зала Е.И. Рерих в музее
Великий день — открытие зала Елены Рерих
[116] в Музее. Уже с 10 часов утра я и Нуця, затем Модра, Ояна, Н.К., Светик и все остальные сошлись в Музее. Мы все купили цветы и [отдельно] корзину цветов для третьего этажа. Много беседовали с Н.К. о предстоящей монографии — Нуця имеет готовый макет, давно присланный Коганом. Сто иллюстраций, из них двенадцать в красках, остальные [напечатаны] коричневыми, или лиловыми, или синими, но не черными [красками]. По типу имеющейся монографии Н.К. Сто страниц текста. Также использовать диптих «Мессия» [ «Легенда» и «Чудо»] и «Мост Славы» как подзаголовки для статей. Статей три: Франсис Грант — об Америке — «Voice of the People» [ «Голос народа»], Тарухан — о Сибири, Н.К. — «The image of Himalayas (Strings of Earth)» [ «Струны Земли»]. <…>
Потом я пошла в новый этаж, там были четверо отвратительных русских, смеявшихся над картинами. Я и Ояна были возмущены и сошли во второй этаж. Сойдя туда, я сказала Енточке: «Как здесь мрачно, свет плох и так душно!» И как только я это сказала, свет потух! Поразительный знак! Темные силы с их нападением! Мы все были потрясены. Три четверти часа не было света, Грюнвальд не мог исправить [поломку], нашли электрика, тот был в ужасе [от того], как у нас скверно поставлено электричество: провода почти перегорели, и мог быть взрыв. Весь день электричество то гасло, то опять вспыхивало — поразительно, вспоминаю то же явление, бывшее у Кингора
[117].
Логван был очень взвинченным, ходил нервным, сказал мне, что ему не нравится продажа русских книг, так как это пахнет русской пропагандой и скажут, будто это русское учреждение. Я рассказала об этом Н.К. Он очень недоволен, видит здесь влияние Порумы, говорит, что ей не нужно мелко мыслить, ибо она от космических мыслей спускается к самым ничтожным, а это ей даже физически вредно. И ей нужно помнить, что надо или всегда жить с мелкими мыслями, или, если уж добраться до космических широт, то стараться удержаться там. Порума не должна думать о вечном водительстве Логвана, ибо ей это не под силу. Затем Н.К. был недоволен боязнью Логвана русской пропаганды и сказал: «А ведь горы серебра на Алтае хочется каждому получить — и что было уже сказано — «каждому хочется ехать первым классом при личных удобствах и не поступиться ничем из своего»». Н.К. велел на столик с русскими книгами положить и английские, что мы и сделали и поставили столик при входе в «Корона Мунди». <…>
За весь день пришло 450 человек, много русских, среди них и темные. Много хороших, искренних друзей. Гюнтер с женой, она — темная, он же хочет помочь нам с паблисити. Н.К., говоря с ними, сказал ей, что в Тибете надо опасаться [плохих] мыслей, ибо там люди их видят, и мысли опаснее дел. Она при этом опустила глаза, ибо раньше при мне плохо отзывалась о картинах. Шнайдеры, вся семья, конечно, в восторге, Дерюжинский — очень посветлел с милой женой, привел миссис Хаммонд, очень влиятельную и богатую даму. Бурлюк в ярком жилете, с серьгой, очень себя хорошо выявляет, пишет дельно и совсем не плох. Не обошлось и без противного д-ра Бринтона, который все же был поражен успехом, и отвратительного Григорьева, который только приехал и лез повсюду. Мистер и миссис Сутро были милы, но они устарели (Н.К. говорит). Миссис Букман с мужем очень приятны, привели мадам Архипенко — очень мила. ЛеонтинаНирш — очень трогательна — видела свет [от картины] «Матерь Мира» и сказала, что это место святое и она боится ступать по полу. Публика разошлась в 6.30. <…>
