Сегодня вечером мы расстались рано, Е.И. пришлось лечь, она чувствовала себя такой больной и уставшей. Она сказала, что видела меня во сне: я пришла и принесла ей книгу со своими мыслями, и она поцеловала книгу. Теперь она полагает, что в следующий раз я приду и поделюсь с ней своими мыслями о проделанной работе. Завтра утром они уезжают.
13.04.27
В шесть утра мы были у них дома. Подготовка к отъезду уже началась, вещи почти погружены на машины, раскладушки сложены, спальные мешки свернуты. Я помогала упаковывать вещи.
В семь тридцать пришел Джамсарано с одним чиновником, чтобы провести их через таможню. Мы вместе выпили чай. Замечательно, что он привел с собой ламу, который будет сопровождать их до границы. Сказал, что работал всю ночь, готовил необходимые пропуска для этого ламы, чтобы он мог отправиться вместе с ними. Такое уважение и внимание!
Около девяти мы вышли во двор, и вдруг Джамсарано спрашивает: «Где ваши номера и лицензии на машины? Без них вас не пропустят». Стало очевидным, что по небрежности или чего еще хуже торгпред не позаботился об этом вопросе. И началось самое необъяснимое и возмутительное. Н.К. и Юрий носились от одного места к другому, стараясь получить номера. Каждый чиновник сваливал вину на другого, пытаясь выгородить себя, а монголы, видя это, смеялись над таким проявлением некомпетентности.
Должно отметить, что Джамсарано тоже носился по всем инстанциям, стремясь поправить положение, — его желание помочь поразительно. Поползли различные слухи, что отъезд хотели задержать, но наконец в три часа они принесли номера — Н.К. и Юрий, оба измучены. <…>
Е.И. напомнила нам об Указании, что последние объедки не будут вкусны. Теперь это сбылось. Все это время с девяти до трех мы были во дворе, волновались, ждали. <…>
Затем пришел торгпред, который все утро охотился, вместо того чтобы за всем следить, и, устыдясь, предложил сесть в свою машину и показать дорогу до первого поста. Я ехала в его машине, В.К. ехал в машине Джамсарано, который также захотел их проводить. <…>
И так мы поехали их провожать, день чудесный, небо ясное, лазурное. Авир[ах] простудился и остался дома. Мы проехали двадцать одну милю до Сенгена и там простились. Нет нужды говорить, какую торжественность все мы чувствовали при расставании, зная, куда они отправляются, а также то, что мы расстаемся в последний раз, ибо при следующей встрече мы уже останемся вместе с ними. Е.И. и Н.К. обняли и расцеловали меня, просили рассказать дома обо всем, что я видела, и передать всем их любовь и мысли. <…>
Оба они выглядели замечательно, когда мы расставались, такие великие, но такие изнеможенные, любимые мои! Е.И. в мягкой серой шляпке, привезенной нами из Москвы, улыбающаяся. Она обнимала и целовала меня, называя Зиночкой. (Слово «зина» на санскрите означает «неотложность».) <…>
Мы отправляемся завтра в 4.30 утра на аэродром, ибо аэроплан вылетает в 5.00. Смертельно устали. Утром или, скорее, ночью встали, умылись, попили чай и покинули наш дорогой, маленький, но уже пустой дом. Дедка пропел несколько гимнов с пожеланиями счастливого пути и указал на счастливые знаки в небе, предсказывая хорошую погоду. В 5.45, простившись с горничной Дашей и Дедкой, сели в аэроплан.
Индия, 1928
12.08.28
Прибытие в Дарджилинг и встреча с Рерихами
В Дарджилинг прибыли в 12.43. Профессор] Р[ерих] и Юрий ждали нас на станции, родные лица.
Н.К. выглядел великолепно, как и прежде, только борода поседела, но такой энергичный, и молодой, и проворный. Юрий выглядит отлично. Мы [были] так счастливы видеть друг друга.
Дарджилинг — [город] большой, красивый, с извилистыми дорогами. Добрались до «Хиллсайда» на машинах, вышли, поднялись наверх, подъем был крутой. Рерихи живут на горной вершине, чудный дом, замечательный вид на всю гряду Гималаев и Канченджангу — только дождь и туман, из-за муссона, все портят, скрывая вид.
Азатем любимая фигура [Е.И.], вся в белом, быстро подходит к нам, чудесное, дорогое лицо. Вся наполнена любовью, целует, обнимает нас. Е.И. выглядит хорошо, но ужасно страдала, потеряла много здоровья, должна быть так осторожна во всем. Такой утонченный, чувствительный организм! Мы так счастливы быть с ними. Необычайное счастье для меня видеть их каждый год — это словно сон. Я могла бы все отдать ради них, и я так сильно чувствую их любовь ко мне.
Свет[ик] приезжает на следующей неделе.
13.08.28
Беседы с Е.И. Рерих; рассказ Рерихов о Центральноазиатской экспедиции
[Вчера] добрались из Салигури до Дарджилинга в 12.43. Приятная поездка, только такой туман, что не видно Гималаев. Нас встретили Н.К. и Юрий, оба выглядели великолепно — мы так счастливы. Подъехали к их дому, что высоко на горе, чудный дом, Е.И. вышла нас встречать, выглядит хорошо, загорела, как всегда прекрасна, но немного похудела. Такая радостная встреча, ее объятия и поцелуи. Нам показали наши комнаты; какая у нее потрясающая интуиция — сначала она хотела дать нам одну комнату с верандой, но затем догадалась, что нам лучше иметь две отдельные комнаты, так что я получила комнату с верандой, а Фр[ансис] — комнату побольше, с отдельными ваннами. А ведь я ей ничего не говорила, даже не упомянула ни о чем.
Так много они нам рассказали: какие ужасные месяцы они провели в Тибете, на высоте почти 22 тысячи футов, замерзали, не хватало топлива, еды, но какое это было чудо!
Каждое столетие Братство избирает одного, дабы принести предупреждение людям. Н.К. принес такое предупреждение России
[149], но его не услышали.
Рерихов послали в Тибет сказать людям, что нужны перемены, и тогда наступит [для них] великое будущее. Но и там их не слушали. Учитель заранее знал, что так случится. Но предупреждение должно быть дано, и они принесли его. В конце концов, город Знания был предсказан Е.И. еще в Виши, а позднее подтверждена столица в Гималаях. Так и будет.
Н.К. на несколько дней потерял зрение из-за ослепительного солнечного света, зрение Е.И. сильно испортилось. Они стойко переносили все страдания. Теперь дана великая работа: перевести «Агни-Йогу», «Криптограммы Востока», третью Книгу и «Основы буддизма» и опубликовать их сейчас на английском.
Доктор небольшого роста, ленивый, плохо отзывается о полковнике, не написал книгу по материалам Агни-Йоги с точки зрения медицины, как было указано Учителем. Он наблюдал за состоянием Е.И. после того, как она видела огонь, пламя внутри себя и симптомы [раскрытия центров] впоследствии, и это все, что он делал. И она хотела помочь ему, но он был слишком ленив, чтобы писать книгу. Полковник сперва был мил, потом стал враждебен к Е.И.; не мог смотреть на нее и ненавидел Раю
[150], приказал ей хорошенько сжигать книги, которые он хотел сжечь <…>. Странно — девочка лицом напоминает Жанну д’Арк, а он был в прошлой жизни Тальботом и предал ее тогда. Внешнее сходство тут же вызвало у него отвращение. Почти все время он был чем-то одержим, стрелял в воздух, сказал, что какая-то сила заставляет его делать это. Только к концу переменился, посетив Храм Майтрейи и испросив у Е.И. прощения. Сейчас он захотел стать епископом, дабы люди прислуживали ему, дитя!
