Вообще в первые годы брака с Джин он работал не так продуктивно, как обычно, и за крупную прозу не брался. Он написал в 1908—1909 годах еще несколько разностильных рассказов: «Серебряное зеркало» («The Silver Mirror»), «Хозяин Фэлконбриджа» («The Lord of Falconbridge»), «Возвращение на родину» («The Homecoming»), – которые в 1911-м будут в числе других включены в такой же разностильный сборник «Последняя галера» («The Last Galley. Impressions And Tales»), изданный в «Элдере и Смите» тремя годами ранее, в 1908-м, в том же издательстве вышел сборник «У камелька» («Round The Fire Stories»). Этот период был для него больше связан с драматургией, что, по его словам, «было не очень прибыльно, но доставляло довольно волнений и веселья».
16 июля 1909 года в лондонском театре «Лирик» состоялась премьера пьесы Дойла «Огни судьбы» («The Fires of Fate») – по повести «Трагедия „Короско“». Главную роль исполнял Льюис Уоллер – тот, что играл и бригадира Жерара. Постановка была осуществлена за счет Дойла и Уоллера – пополам. Актеры, игравшие арабов, очень натуралистично избивали своих пленников, так что один молодой офицер, товарищ Иннеса Дойла, даже порывался взобраться на сцену и прекратить истязания. Натурализм был коньком Дойла, не желавшего считаться с театральными условностями.
Успех у спектакля был, но недолгий; Дойл относил это на счет неудачно выбранного летнего сезона. Потом Уоллер увлекся другой постановкой и потерял к «Огням судьбы» интерес. А в феврале следующего года в театре «Адельфи» прошла премьера пьесы «Дом Темперли» («The House of Temperley», весьма вольная инсценировка романа «Родни Стоун»), которую Дойл поставил за собственный счет, так как не нашелся ни один антрепренер, согласный за нее взяться, и сам же оплатил аренду театра. На сцене происходили весьма реалистически выглядевшие боксерские поединки (актеров тренировал настоящий инструктор по боксу, и он же играл одну из небольших ролей); это было оригинально, правда, некоторые актеры жаловались на синяки и выбитые зубы. Была там и сцена военного сражения – все с настоящим дымом и грохотом. Спектакль получился очень длинный, очень натуралистичный, очень пышный, но успеха не имел – возможно, потому, что был уж очень «мужским», и дамы на него не шли, – и принес автору огромные убытки. Критики его ругали. К нему в дополнение шла одноактная пьеска Дойла «Баночка икры» («The Pot of Caviare»), поставленная по одноименному рассказу, но и это не спасало. Как-то не очень везло Дойлу с пьесами, но он никогда не отчаивался – и правильно делал.
Через четыре месяца «Дом Темперли» сняли с постановки, а аренда «Адельфи» была оплачена еще на два месяца вперед. Можно было отказаться от дальнейшей аренды, но доктор поступил иначе: сел и за неделю написал новую пьесу – «Пестрая лента». Это была инсценировка одноименного рассказа; сперва Дойл хотел назвать ее «Случай в Стоноре», но его убедили, что лучше будет сохранить название, которое всем уже знакомо. «Подлинной ошибкой этой пьесы было то, что, стремясь противопоставить Холмсу достойного противника, я переборщил и представил злодея более интересной личностью». Пьеса была поставлена уже в июне 1910-го. Принцип натурализма был соблюден и тут: одну из главных ролей играл настоящий живой удав. Он был очень спокойный и кроткий, и критик написал, что одним из недостатков пьесы является наличие крайне неубедительной искусственной змеи, что страшно оскорбило доктора Дойла: «Я готов был заплатить ему порядочные деньги, если бы он решился взять ее с собой в постель. У нас в разное время было несколько змей, но ни одна из них не была создана для сцены, и все они либо имели склонность просто свешиваться из дыры в стене, словно безжизненный шнурок для колокольчика, либо норовили сбежать обратно сквозь ту же дыру и расквитаться с плотником, который щипал их за хвост, чтобы они вели себя поживее». В конце концов решили использовать искусственных змей, и все нашли, что это гораздо лучше. В целом спектакль удался: автор окупил свои расходы, а пьеса с тех пор много лет шла в разных театрах.
Сам Дойл в сентябре 1910 года решил, что с него хватит театра: слишком хлопотно и не оставляет возможности заниматься чем-нибудь другим, к тому же надо постоянно жить в Лондоне, а не дома. В интервью газете «Рефери» он поклялся, что больше для сцены ничего писать не будет, и вернулся в Уинделшем, где его ждала беременная жена. В сентябре он написал два рассказа: «Женитьба бригадира» («The Marriage Of The Brigadier») для жераровской серии и «Дьяволова нога» («The Adventure of the Devil's Foot») для холмсианы. Тот и другой относятся к лучшим в своих сериях: очень, видимо, доктор истосковался по литературной работе. А 19 ноября родился второй сын Джин Дойл, Адриан Конан Малькольм, он же Димплс («dimples» – ямочки). Он вырастет выше и крепче старшего брата и характером, пожалуй, будет покруче.
«Вы никогда не видели, – писал доктор в „Троих“, – такого круглого, мягкого, покрытого ямочками лица, с парой больших и плутоватых серых глаз, которые чаще всего смеются, хотя иногда могут быть торжественными и грустными. У Димплса – душа взрослого человека, хотя на вид это самый обыкновенный мальчишка. „Я пойду похулиганю“, – время от времени объявляет он, и, будьте уверены, слово свое он сдержит. Он страстно влюблен во все ползающее, скользкое и противное. Оставьте его на самой чистой и пустой лужайке – и спустя минуту он подойдет к вам с тритоном или жабой в кармане». Адриан громогласен и любит разглагольствовать; в отличие от Денниса он отнюдь не отличается застенчивостью и может завести беседу с любым незнакомцем, осведомившись, к примеру, кусал ли того когда-либо медведь. «Солнечное существо», «настояший ураган», «душа беспокойная и нетерпеливая» – и от этой беспокойной души старший брат с его тихим благородством немало настрадается. Именно Адриану суждено стать заводилой всех грядущих бесчинств, среди которых можно выделить стрельбу по садовнику из отцовского револьвера и тщательно спланированный поджог бильярдной.
6 мая 1910 года скончался король Эдуард VII. В 1907-м он заключил с Россией соглашение, регулирующее отношения между двумя державами: новый век создавал новые союзы. Первыми за гробом шли новый король Великобритании Георг V и кайзер Германии Вильгельм II – скоро они окажутся по разные стороны линии фронта. В том же месяце Англию посетил президент Теодор Рузвельт и они с Дойлом наконец-то познакомились лично.
Дойл в октябре ездил на суд над знаменитым убийцей Криппеном; тогда же он прочел книгу Рафхеда о деле Оскара Слейтера, но пока не слишком живо заинтересовался им. Зимой он вдруг увлекся историей Древнего Рима и начал писать новый цикл рассказов из римской жизни, которые войдут в сборник «Последняя галера» – «Нашествие гуннов» («The Coming Of The Huns»), «Отплытие легионов» («The Last Of The Legions»), «Прибытие первого корабля» («The First Cargo»), «Сквозь пелену» («Through The Veil»), «Святотатец» («An Iconoclast»), «Великан Максимин» («Giant Maximin»). Изящные, холодные, скучноватые, они несколько напоминают античные новеллы Валерия Брюсова и Анатоля Франса. Написал Дойл и несколько рассказов на другие темы: деревенскую мелодраму «Сошел с дистанции» («Out Of The Running»), мрачно-фантастические «Двигатель Брауна-Перикорда» («The Great Brown-Pericord Motor») и «Ужас расщелины Голубого Джона» («Terror of Blue John Gap»), а также упоминавшуюся в предыдущих главах «Ошибку капитана Шарки» – эти разные истории получились, пожалуй, более живыми, нежели исторический цикл. В 1911-м он написал еще два рассказа холмсовского цикла: «Алое кольцо» («The Adventure of the Red Circle») и «Исчезновение леди Френсис Карфакс» («The Disappearance of Lady Frances Carfax»). Изредка писал стихи; издал в 1911-м сборник поэзии «Дорожные песни» («Songs of the Road»).
