Задача Рузвельта состояла в том, чтобы при самом уважительном и дружелюбном общении с британским премьером всё же заставить его понять фактическую зависимость судьбы Великобритании от поведения США. Эллиоту Рузвельту запомнились слова Черчилля: «Господин президент, мне кажется, что вы пытаетесь покончить с Британской империей. Это видно из всего хода ваших мыслей об устройстве мира в послевоенное время. Но несмотря на это, вы знаете, что мы это знаем. Вы знаете, что без Америки нашей империи не устоять»
.
В главном их цели оказались общими. Правда, попытка Рузвельта поставить вопрос о послевоенном устройстве, уничтожении торговых барьеров, равных возможностях в мировой экономике была отвергнута его собеседником путем перехода к обсуждению других проблем. Черчилль отнюдь не желал присутствовать, как он не раз высказывался, на похоронах империи. А именно это — торговое вторжение в доминионы и колонии Великобритании, пока еще прикрытые «имперскими преференциями», — и означали американские предложения. По совету помощников Рузвельт прекратил словесные эскапады в этом направлении, и встреча в Ардженшии в целом завершилась успешно. Правда, президент так и не внял призывам своего британского коллеги к немедленному вступлению США в войну.
Утром 11 августа на «Огасте» в адмиральской каюте, которая служила Рузвельту одновременно кабинетом и столовой, состоялись заключительные дебаты о целях войны. Возник спор по вопросу о создании международной организации по поддержанию мира и сотрудничества. Черчилль выдвинул и горячо отстаивал необходимость основать такую организацию; Рузвельт же отнесся к этой идее скептически, памятуя о крайне негативной реакции, которую вызвало в США образование Лиги Наций, а также о том, что она оказалась неспособной остановить агрессию и сохранить мир. Нужно быть реалистами в политике, заявил он, и прежде чем создавать такую организацию, необходимо англо-американскими силами обеспечить международную безопасность, выиграв войну. Стороны договорились в заключительном документе не заострять внимание на этом вопросе.
Было согласовано сообщение для прессы: «Президент Соединенных Штатов и премьер-министр м[исте]р Черчилль, представляющий правительство Его Величества в Соединенном Королевстве, встретились в море… Были подвергнуты дальнейшему обсуждению все проблемы снабжения средствами ведения войны, предусмотренными актом о ленд-лизе, в отношении вооруженных сил как Соединенных Штатов, так и тех стран, которые активно сопротивляются агрессии… На конференции также были рассмотрены проблемы снабжения Советского Союза»
. Вопрос о поставках в СССР выходил на первый план, в частности в связи с тем, что как раз в это время стали поступать сообщения агентов разведывательных служб из Берлина: Гитлер вынужден изменить свой план, предусматривавший завершение оккупации европейской части СССР к 30 сентября, из-за «неожиданно упорного советского сопротивления»
. О главном документе конференции в коммюнике не упоминалось, так как его текст был окончательно согласован в самый последний момент — Рузвельту пришлось преодолеть сопротивление Черчилля тем положениям, которые он считал направленными на разрушение Британской империи.
Когда 12 августа «Огаста» покинула акваторию Ньюфаундленда, на «Принца Уэльского» была направлена прощальная радиограмма: «Удачи всем вам от президента». Рузвельт чувствовал себя вполне удовлетворенным. При всем различии их с Черчиллем характеров они были политическими и военными соратниками. Каждый ознакомился с проблемами и трудностями другой страны. Черчилль, в частности, теперь лучше представлял себе силу американского изоляционизма, с которым вынужден был считаться Рузвельт, а тот — силу имперских традиций Великобритании.
Драматург Роберт Шервуд, в годы войны возглавлявший зарубежную службу Управления военной информации и допущенный в Белый дом, констатировал: «Стало своего рода священной традицией, что при встречах американского и английского государственных деятелей первый должен быть простым, откровенным, практичным и даже абсолютно бесхитростным, а второй — являться хитрым, ловким, уклончивым и в конце концов восторжествовать. В отношении Рузвельта и Черчилля эта формула несколько перепуталась… Премьер-министр быстро понял, что в лице президента он имеет дело с чрезвычайно тонким и скрытным человеком, умевшим искусно уклоняться, человеком, которого нельзя поймать на определенных формулировках и нельзя уговорить или подтолкнуть на определенные обещания, противоречащие его суждению, воле или инстинкту»
.
На обратном пути Рузвельт сделал остановку в штате Мэн, навестив своего старого школьного учителя Эндикотта Пибо-ди. Вспомнили Гротон, Франклин слегка расслабился. Он пересел с крейсера на яхту «Потомак», в строжайшем секрете поданную к борту могучего корабля, еще день побыл в океане, а затем из Портленда поездом выехал в Вашингтон.
Четырнадцатого августа, еще до прибытия Рузвельта в столицу, на весь мир прозвучала Атлантическая хартия — торжественная декларация, согласованная и подписанная президентом и премьер-министром. Несмотря на то, что каждый из них повторял, что не собирается заниматься вопросами послевоенного мира, в ней провозглашались устои послевоенного устройства мира, свободного от тоталитаризма.
«Атлантическая хартия». 14 августа 1941 г.
Основными положениями хартии были: отсутствие территориальных претензий США и Великобритании к каким-либо странам; разрешение территориальных споров между государствами только мирным путем; право народов на самоопределение; ослабление таможенных и иных барьеров в мировой торговле; всеобщее экономическое сотрудничество с целью повышения благосостояния народов; свобода от нужды и страха; свобода морского судоходства; разоружение государств-агрессоров и всеобщее разоружение после войны.
Главной задачей двух стран, согласно документу, являлся военный разгром стран-агрессоров. Еще одно положение, которого Соединенные Штаты жаждали на протяжении многих лет, было сформулировано так: «Они (США и Великобритания. — Г. Ч.), соблюдая должным образом свои существующие обязательства, будут стремиться обеспечить такую ситуацию, при которой все страны — великие или малые, победители или побежденные — имели бы доступ на равных основаниях к торговле и к мировым сырьевым источникам, необходимым для экономического процветания этих стран»
. Таким образом, Рузвельт получил те гарантии, которых так упорно, но бесплодно добивался президент Вильсон еще после Первой мировой войны.
На «Потомаке» состоялась первая после встречи с Черчиллем пресс-конференция, на которой Рузвельт всячески пытался снизить накал страстей вокруг торжественного документа. На вопрос, как конкретно он собирается осуществлять цели, провозглашенные в Атлантической хартии, президент ответил: «Это обмен мнениями, вот и всё. Ничего больше». — «Стали ли мы ближе к войне?» — «Я сказал бы нет». Въедливый журналист продолжал настаивать: «Так прямо и надо вас цитировать?» Ответ прозвучал издевательской отповедью: «Нет, лучше процитируйте косвенно»
.
Послам США и Великобритании в Москве было поручено передать сообщение о встрече Рузвельта и Черчилля и текст Атлантической хартии Сталину вместе с предложением об организации тройственной встречи. 15 августа посол Стейнгард писал Рузвельту: «После того как Сталин прочитал сообщение в переводе, он немедленно попросил Криппса (британского посла. — Г. Ч.) и меня передать от имени народов Советского Союза и советского правительства его глубокую благодарность за готовность президента Рузвельта и премьер-министра Черчилля оказать помощь Советскому Союзу в его войне против гитлеризма и указал, что он готов облегчить встречу американских, британских и советских представителей, как было указано в сообщении»
.
