Двадцать четвертого сентября СССР объявил о присоединении к Атлантической хартии. В этот же день с аналогичными заявлениями выступили эмигрантские правительства Бельгии, Голландии, Греции, Люксембурга, Норвегии, Польши, Чехословакии, Югославии, а также организация «Свободная Франция», созданная в Лондоне французским генералом Шарлем де Голлем.
* * *
Вступление Второй мировой войны в новую фазу существенно приближало неизбежное прямое вовлечение в нее Соединенных Штатов. В предвидении этого Рузвельт становился всё более решительным в тех внутренних вопросах, которые на протяжении десятилетий, если не столетий, вносили раскол в американское общество. Главным среди них был вопрос о расовой дискриминации и правах чернокожего населения.
Большинство американских негров желали продемонстрировать свой патриотизм, несмотря на все несправедливости и беды, которые причинили им белые. Это стремление дополнялось материальными интересами.
Первое крупное столкновение незадолго до вступления США в мировую войну произошло по вопросу о дискриминации негров при приеме на работу на предприятия военной промышленности, которая росла гигантскими темпами, требовала массы новых рабочих рук и давала вполне приличные заработки.
Негритянские организации потребовали от Рузвельта решительных мер против расовой дискриминации в федеральных учреждениях и на предприятиях, выполняющих правительственные заказы. Президент отвечал неопределенными обещаниями. Весной 1941 года энергичный председатель Братства проводников спальных вагонов Филип Рэндолф и другие негритянские деятели призвали к проведению 1 июля марша на Вашингтон с целью вынудить президента предпринять конкретные шаги.
Рузвельт тревожно следил за приготовлениями к маршу, который угрожал разрушить представление о национальном единстве. Он встречался как с лидерами негритянского движения, так и с боссами военной промышленности: первым он рисовал страшные картины хаоса, который произойдет, если вслед за чернокожими в поход на столицу отправятся ирландцы и евреи; вторых призывал отказаться от «неконструктивного подхода», то есть дискриминационных мер.
После долгих уговоров Ф. Рэндолф согласился отменить марш при условии, что президент издаст исполнительное распоряжение в духе требований участников шествия
. Такое распоряжение, запрещавшее дискриминацию в оборонной промышленности и государственных органах по расовым, религиозным или национальным причинам, появилось в самый последний момент — 25 июня. При Управлении промышленного производства создавался комитет по справедливому найму на работу. На время расовый конфликт был отодвинут в сторону. Поход на Вашингтон с непредсказуемыми последствиями был отменен.
Это был первый после Реконструкции 1870-х годов официальный документ, направленный на уравнивание статуса белого и черного населения. Он знаменовал собой очень медленное, но неуклонное расширение прав негров, которое лишь почти через полвека завершилось окончательной ликвидацией в США дискриминации чернокожих, а теперь порой приводит даже к проявлению признаков «обратной дискриминации» — предоставлению при прочих равных условиях преимуществ черному населению.
Из-за государственных забот, особенно в связи с войной, всё больше отступали на задний план личные дела, хотя Рузвельт постоянно заботился о поддержании себя в необходимой рабочей форме. Но и ежедневные продолжительные сеансы массажа, которые проводил доктор Росс Макинтайр, рассматривались как своеобразное выполнение служебной функции, то есть забота об общем благе.
Рузвельт позволил себе стать обыкновенным человеком, лишь когда у него в семье произошла первая большая беда. Его мать, которая до этого времени, несмотря на преклонный возраст, держалась очень бодро, стала быстро сдавать. У Франклина было двойственное отношение к Саре: он почитал ее, относился к ней заботливо и нежно, но в то же время с годами его всё больше раздражали продолжавшаяся и даже порой усиливавшаяся материнская опека, непрошеные советы. Всё это, однако, было забыто, когда ему сообщили, что состояние Сары близко к критическому. 6 сентября Франклин приехал в Гайд-Парк. Мать находилась в постели, но при виде сына приободрилась и посетовала, что не встретила его на пороге дома, побоявшись, что не сможет потом подняться на четыре ступени крыльца. Франклин сидел у ее кровати. Шла задушевная беседа о прошлом, о родных, о жизненных перипетиях. Казалось, что опасения врачей напрасны. Но вечером ей стало хуже, а на следующий день Сара Делано Рузвельт скончалась, не дожив двух недель до своего 87-летия. Она была похоронена здесь же, в Спрингвуде. Впервые за много лет родные увидели на щеках Франклина следы слез.
Траурная церемония состоялась также в небольшом сквере манхэттенского Ист-Сайда, еще в 1934 году названном именем Сары Рузвельт.
Три дня пробыл Рузвельт в Гайд-Парке, в основном в одиночестве, но, возвратившись в Вашингтон, стал прежним улыбчивым и одновременно жестким и требовательным президентом. Личные горести и заботы вновь отошли на задний план.
Новая «беседа у камина» прозвучала в эфире 11 сентября 1941 года в связи с нападением германской подводной лодки на американский эскадренный миноносец «Гриер», произошедшим неделей раньше. Нацисты не должны овладеть морями, ибо это был бы путь к установлению господства над всем Западным полушарием — такова была ее основная идея. Речь звучала решительно: «Давайте не будем мелочными. Не будем задаваться вопросом, когда странам Америки нужно начинать оборонять себя — после первого нападения или после пятого, десятого или двадцатого. Время для активной обороны пришло»
.
Рузвельт понимал, что важным залогом успешного ведения войны является укрепление внутренней безопасности, недопущение вражеских вылазок. Это был весьма скользкий вопрос, ибо органы, которые занимаются обеспечением безопасности, всегда считают ее недостаточной, стремятся расширить свои функции, не гнушаясь средствами, граничащими с преступлениями или даже откровенно преступными.
Тем не менее Рузвельт полагал, что подрывные акции в военное время могут представлять опасность для страны. В сентябре 1941 года он своим исполнительным (то есть, напомним, не подлежащим утверждению конгрессом и потому конфиденциальным) распоряжением поручил ФБР установить наблюдение за его политическими противниками, включая перлюстрацию писем и прослушивание телефонных разговоров. Более того, в обязанности Гувера был включен даже сбор информации о тех конгрессменах, которые выражали недовольство внешней политикой президента.
Это были меры целесообразные, дававшие Рузвельту более широкую информацию по внутриполитическим вопросам, но явно выходившие за пределы конституционных свобод и допустимые только в чрезвычайных условиях. Трудно сказать, как поступил бы он с ними после войны. Однако его преемники, начиная с Гарри Трумэна, сохранили «особые полномочия» ФБР и в мирное время, мотивируя это условиями холодной войны.
Приблизительно в это же время в США начала создаваться и внешняя разведка, ранее не существовавшая в качестве самостоятельной государственной организации — вот до чего доводил господствовавший в стране изоляционизм! Правда, разведкой занималось дипломатическое ведомство. Посольству в Германии, например, удалось раздобыть через месяц после произнесения знаменитую речь Гитлера на совещании 5 ноября 1937 года, в которой была изложена программа территориальных захватов. Текст оказался на столе Рузвельта. Разведкой на территории Германии руководил С. Вуд, занимавший должность торгового атташе
.
