Двадцать шестого августа 1944 года Рузвельт принял Нильса Бора, который перед этим обратился к нему с меморандумом, содержавшим указание на временный характер монополии на атомное оружие. Президент сказал, что, возможно, о работах в области атома следует поговорить со Сталиным. Не зная о том, что Рузвельт часто произносит не то, что думает, ученый решил, что убедил собеседника и тот теперь предпримет действия, предотвращающие опасное развитие событий.
На самом же деле в середине сентября на встрече в Квебеке (второй в этом канадском городе) американский президент и британский премьер пришли к единодушному выводу, что обладание атомным оружием (оно еще не существовало, но перспективы его создания в течение ближайшего года считались вполне вероятными) станет важным преимуществом западных держав во взаимоотношениях с СССР Рузвельт и Черчилль согласовали, а во время заключительной встречи в Гайд-Парке 17—18 сентября подписали секретную памятную записку:
«1. Предложение информировать другие страны о проекте “Тьюб Аллойз” (британское кодовое наименование атомного проекта — в переводе «Труба из сплава»
. — Г. Ч.) с последующим международным соглашением о контроле и использовании неприемлемо. Проблему необходимо решать в обстановке чрезвычайной секретности; когда бомба будет, наконец, создана, возможно, после оценки всех последствий, использовать ее против японцев; их следует предупредить, что они подвергнутся повторной бомбардировке, если не капитулируют.
2. После разгрома Японии между США и правительством Великобритании продолжится полномасштабное сотрудничество в развитии проекта “Тьюб Аллойз” в военных и коммерческих целях до тех пор, пока оно не будет прекращено совместным соглашением.
3. Необходимо провести расследование деятельности профессора Бора и принять меры к тому, чтобы гарантировать его ответственность за предотвращение утечки информации, особенно к русским».
Некоторое время подлинность этого документа ставилась под сомнение, пока, наконец, не был обнаружен его американский подлинник
.
Великий ученый, но весьма неискушенный в политике Нильс Бор оказался под колпаком ФБР с легкой руки американского президента, который еще недавно принимал его с показным радушием… Как видим, лицемерию Рузвельта подчас не было предела.
В соглашении же, подписанном на Квебекской конференции, в отношении атомного проекта было сказано лишь то, что США и Великобритания никогда не будут использовать его друг против друга, а против третьих стран — не иначе как по обоюдному согласию, и информировать третьи страны о нем также исключительно по согласию обеих сторон.
Тридцатого декабря 1944 года Рузвельт получил доклад генерала Гровса, в котором говорилось: «Сейчас становится совершенно ясным, что наши оперативные планы должны основываться на создании снаряда, мощность которого, по нашим оценкам, будет равна десяти тысячам тонн тринитротолуола. Первая бомба… будет готова примерно к 1 августа 1945 года. Вторая должна быть создана к концу года»
.
Накануне победы. Ялта
При всех успехах союзников война, казалось, была далека от завершения. 16декабря 1944 года немецкие войска на Западном фронте начали наступление в районе Арденн с целью разгрома англо-американских сил в Бельгии и Голландии и высвобождения своих соединений для Восточного фронта. Они продвинулись на 90 километров, но выдохлись, не достигнув реки Маас, когда американские части атаковали с флангов. Вермахт, потерпевший поражение в Арденнах, окончательно потерял стратегическую инициативу на Западном фронте. Локальное контрнаступление небольшими силами, предпринятое немцами в Эльзасе 1 января, уже не могло изменить обстановки на Западном фронте. Но то, что положение вермахта, особенно в Арденнах, стало безнадежным, стало ясно несколько позже, а на рубеже 1944—1945 годов ситуация всё еще казалась весьма опасной.
В своем последнем послании «О положении страны», произнесенном перед конгрессом 11 января, и в выступлении по радио в тот же день Рузвельт был не слишком оптимистичен: «У нас нет сомнений в конечной победе. У нас нет сомнений в цене победы. Наши потери будут тяжелыми». Он подчеркивал, что немцы ожесточенно сопротивляются, и не исключал, что они предпримут новые наступательные усилия. Вновь и вновь президент предупреждал о необходимости бдительности, мобилизации всех ресурсов страны для достижения полной победы. В отношении послевоенных дел он заявил: «Международный мир и благосостояние, подобно национальному миру и благосостоянию, требуют постоянной бдительности, продолжительного сотрудничества и организованных усилий. Они требуют институтов, способных жить и расти».
Рузвельт не скрывал, что между союзниками существуют разногласия, хотя всячески смягчал их принципиальный характер: «Чем ближе мы приближаемся к сокрушению наших врагов, тем больше осознаём имеющиеся различия между победителями. Мы не должны позволить этим различиям нас разъединить и сделать незрячими в отношении более важных общих и длительных интересов, которыми мы руководствуемся, стремясь победить в войне и создать прочный мир».
Завершалось послание словами: «Мы, современные американцы, вместе с нашими союзниками творим историю. И я надеюсь, что это будет лучшая история, чем всё то, что было ранее. Мы молимся, чтобы стать достойными неограниченных возможностей, которые нам дал Господь»
.
В начале 1945 года был, наконец, согласован вопрос о проведении конференции с участием Рузвельта, Черчилля и Сталина в Ялте. Сталин категорично потребовал, чтобы встреча происходила на советской территории, мотивируя это тем, что врачи не разрешают ему летать на дальние расстояния. Тяжелобольной Рузвельт вынужден был принять это по существу унизительное требование, что было свидетельством его крайней заинтересованности во вступлении СССР в войну против Японии.
Кодовое название для конференции — «Аргонавт» — придумал изобретательный и всезнающий Черчилль в честь древнегреческой легенды об участниках плавания на корабле «Арго» в Колхиду (на побережье Черного моря) за золотым руном. Американский президент с удовольствием согласился на это название, заявив Черчиллю: «Вы и я — наследники аргонавтов». (Позднее появилось новое название — «Магнето».)
Перед встречей Рузвельт стремился трезво оценить возможности Соединенных Штатов в проведении своей внешней политики с учетом того, что коалиционная стратегия трех держав, сформированная после Тегеранской конференции, начинала давать сбои, причем по вине всех союзников, стремившихся в первую очередь добиваться осуществления собственных интересов.
Рузвельта особенно встревожило отношение Сталина к Варшавскому восстанию 1 августа — 2 октября 1944 года, организованному представителями польского эмигрантского правительства в Лондоне. Несмотря на героическое сопротивление варшавян, оно было подавлено, а Варшава почти полностью разрушена гитлеровцами. Рузвельт и Черчилль обращались к Сталину с просьбой хотя бы разрешить американским и английским транспортным самолетам посадку на советской территории после того, как они сбросят повстанцам оружие, боеприпасы и продовольствие, но получили отказ: «Рано или поздно, но правда о кучке преступников, затеявших ради захвата власти варшавскую авантюру, станет всем известна. Эти люди использовали доверчивость варшавян, бросив многих почти безоружных людей под немецкие пушки, танки и авиацию. Создалось положение, когда каждый новый день используется не поляками для дела освобождения Варшавы, а гитлеровцами, бесчеловечно истребляющими жителей Варшавы»
. В это время Сталин готовил находившийся в Люблине просоветский Польский комитет национального освобождения (ПКНО) к превращению в варшавское правительство. Как показали современные исследования, за поражение восстания несут ответственность и советская сторона, не оказавшая ему никакой помощи, и англо-американские политики, пытавшиеся использовать плохо подготовленное выступление для предотвращения создания в Польше коммунистической власти.
