А затем свет погас, полгорода смело Сгинь-Бомбой, вся больничная аппаратура отключилась, и Бобби Шэнк, проголодавшись, выполз на улицу. Полагаю, на это ушло около часа и даже больше, если его внимание привлек красивый узор на ковре в вестибюле. Куда он направлялся и понимал ли, что вообще двигается, неизвестно.
Бобби Шэнк, не сознававший, что он Бобби Шэнк, полз по Хорнчерч-стрит и искал блинчики. Самих блинчиков он помнить не мог, но мозг подсказывал ему, что пахнет чем-то приятным и желанным. Свершилось чудо: искомое нашлось в доме женщины по имени Эдит Макинтайр. Когда та перестала вопить, застав в своей гостиной лохматое человекоподобное создание, и поняла, что Бобби – ласковый замученный мальчик, она осторожно его накормила и убаюкала, потому что вся ее семья бесследно пропала и, вероятно, Сгинула.
Со временем дом Эдит Макинтайр превратился в общежитие и место встреч. Путешественники оставались на несколько дней и разговаривали друг с другом за большим обеденным столом, платя за постой трудом или продуктами. В этом теплом и безопасном доме остаткам Бобби Шэнка жилось очень славно. Он никуда не ушел (да и не смог бы при всем желании), сидел целыми днями в кресле на веранде и чудовищно жирел.
Той зимой в городе Эдит Макинтайр бушевали ураганы, и многие люди превратились в нечто странное, а вокруг многих домов засели химеры и говорящие собаки. Наполовину вымышленная еда гнила в канавах, и пауки размером с кулак бегали по дорогам из золота, грязи и льда. Но дом Эдит Макинтайр остался прежним. Дрянь, просачиваясь сквозь ветхую крышу, падала на пол обычной пылью или водой. Рядом с Бобби Шэнком она превращалась в то, на что он смотрел, ведь никаких желаний, страхов и снов у него не было. В его мире существовали только окружающие предметы, да и тех по пальцам сосчитать.
Однажды утром к Эдит Макинтайр заехал человек с обидным именем. В лице Бобби Шэнка он увидел чуть ли не лик Господень. Услышал музыку, как он выразился. Эдит Макитайр сразу невзлюбила этого здоровяка с медвежьими плечами и оглушительным смехом. Давным-давно у нее был такой же муж – тот еще подонок.
Неделю спустя Гумберт Пистл похитил Бобби Шэнка. Эдит Макинтайр больше его не видела. Поначалу она очень тревожилась, но через какое-то время слишком увлеклась спасением собственной жизни.
Новая станция Джоргмундской Трубы состояла из Гумберта Пистла, Бобби Шэнка и старого канализационного насоса в городке под названием Элдони. Очень скоро все было готово для строительства более крупной системы. Бобби мог превратить столько Дряни в анти-Дрянь (более броского названия Гумберт Пистл еще не придумал), сколько умещалось на расстоянии нескольких футов от него. Это не занимало и секунды: Дрянь касалась его истерзанного разума и тут же менялась. Несколько месяцев все шло отлично. Гумберт Пистл вновь нашел Общество Заводной Руки – или они его нашли, пятьдесят уцелевших ниндзя – и начал строительство империи. Прекрасно. Но «Джоргмунд» рос очень быстро, и Гумберту Пистлу понадобилось больше бобби шэнков. Найти их оказалось труднее, чем он думал. С Бобби Шэнком произошло что-то необычайное. Гумберту пришлось обходиться жалкими подобиями.
Он нашел женщину из Бриджпорта, которая пролежала в коме двадцать лет. От нее не было никакого толку – ее мозг вообще не работал.
Затем привезли мальчишку из Белфистри, сломавшего себе шею. Катастрофа: его разум наплодил монстров, гурий и огромных слизняков. Они померцали, поревели и вновь исчезли; мозгами того мальчишки забрызгало все вокруг.
Потом Гумберт Пистл нашел старика из Пенджаба, заболевшего таинственной болезнью. Первые результаты были весьма многообещающими, затем у него пошла носом кровь, и он умер. Поиски продолжались; второй Бобби Шэнк никак не находился. Тогда Гумберт Пистл заглянул в свое сердце, прислушался к музыке и понял, как действовать. Надо сделать новых бобби шэнков. В конце концов, от этого зависит судьба человечества.
Поначалу он использовал бандитов. Их было много – простые люди, обозленные и одичавшие, паразитирующие на тех, кто еще держится, и живущие, подобно банде Рут Кемнер, в мрачных заброшенных зданиях, провонявших пытками, кровью и старым пивом. Таких нашлось пятнадцать. Одних он просто запирал, пока их ЭЭГ не становились похожи на ЭЭГ Бобби Шэнка; с другими делал нехорошее. Они жили не так долго, как Бобби, но все же работали. Медленно. Новые города росли быстрее, чем Гумберт Пистл наращивал темпы производства.
Тогда, собрав всех членов Общества Заводной Руки, он поехал в Хейердал-Пойнт и превратил его в Затонувшее Перепутье.
Он забрал всех местных жителей и сделал из них пятьсот бобби шэнков: пятьсот черных ящиков со шлангами по бокам. Они тоже работали недолго, однако на какое-то время их хватило. Потом Гумберт Пистл опустошил второй город, затем третий. Последним исчез Темплтон. Скоро придет очередь следующего. Вот как «Джоргмунд» спасает мир. Скармливает принцесс драконам.
Я говорю друзьям, что хочу это прекратить. Не знаю, как управлюсь без их помощи, но обязательно управлюсь, потому что мне не плевать на Гонзо, бея и тех неизвестно скольких бедолаг в ящиках. Пусть я монстр – это лишь значит, что я их прямая противоположность. Сидеть сложа руки я не намерен. Нет, нет, нет, нет, нет!
Рука болит – колочу ею по барной стойке. Не помню, чтобы задумывал такое. Опускаю глаза на пульсирующий кулак, затем поднимаю и гляжу на море лиц. Все молчат. Господи. Я свалял дурака. Теперь они решили, что я спятил. Простите, пожалуйста, я обмишурился по полной программе.
Ронни Чжан поднимает руку и с размаху опускает на стол. Пепельница подпрыгивает. Он бьет снова. Айк Термит подхватывает, к ним присоединяются Элизабет с Ли, затем Джим, Салли и Тобмори Трент, а Батист Вазиль трясет кулаком и кричит что-то по-французски. Меня окатывает океанская волна грома. Нет, они не презирают меня. Не смеются.
Они аплодируют.
Я все сделал правильно.
Сэмюэль П. лежит на животе слева от меня, я его чую. Запах на удивление приятный. Поскольку Сэм обложился листвой и притворяется деревцем, пахнет от него травой и землей с легкой примесью папоротника. За ними чувствуется басовая нота подмышек, которую я старательно игнорирую. Подобные запахи всегда содержат частички самой кожи, и мне не хочется думать о подмышках Сэмюэля П. в своих легких. Впрочем, каким бы вонючим он ни был, Сэм великолепен в таких делах – под «такими делами» я разумею профессиональную маскировку.
С другой стороны лежит Элизабет Сомс в костюме ниндзя – костюм не только помогает укрыться от лишних взглядов, но и вызовет некоторое замешательство, если нас поймают. Я тоже надел вражескую форму и приличные туфли. В крайнем случае притворимся, будто конвоируем заключенного, а потом устроим свалку. Элизабет Сомс отметила, что в «Звездных войнах» такой план провалился, и есть основание полагать, что в реальном мире, более взыскательном к коварным планам, тоже ничего хорошего не выйдет. Внося это предложение, Сэмюэль П. изо всех сил делал вид, будто не думал о «Звездных войнах». Хоть план «Б» никуда не годится, это наш последний и единственный план.
