Магазин старой книги был открыт, я и там порылась. Не нашла ничего соблазнительного, кроме разворачивающейся (по-моему, полотняной) карты Европы с большой Германией и без Чехословакии. Наверное, военных времен или незадолго до войны. Кто-то расчертил ее розовым фломастером, но в остальном в очень хорошем состоянии. Страны раскрашены пастельными цветами, а не такими жесткими, как теперь. Я не удержалась, тем более что стоила она всего пять пенсов. Не знаю, что я буду с ней делать. Но карты потрясные.
Я неспешно вернулась в город, заглянула в «Смитс» – обычно это только время терять, но сегодня наградой мне стал «Журнал научной фантастики Айзека Азимова»! Интересно, как он туда попал. Очень надеюсь, что они будут получать его постоянно. Я купила журнал и еще пакетик «Ролло», которым с удовольствием поделилась бы с Фродо и Сэмом, если бы можно было. Еще я купила открытки для дедушки: одну с морем и песчаным замком, она мне напомнила летние каникулы, и я хочу ему тоже напомнить.
Джилл я встретила на автобусной остановке.
– Сегодня без ухажера? – спросила она.
Я посмотрела ей прямо в глаза.
– Тебя это не касается, но Хью мне просто друг, а не ухажер. Он тоже ходит в книжный клуб.
– О, извини, – ответила она.
Я изумилась, что она мне поверила. Хорошо, что она не видела меня с Вимом, а то бы я не могла этого сказать так убежденно, хотя была бы так же честна.
Воскресенье, 27 января 1980 года
Секрет популярности в школе: попасть в больницу и выйти из нее. Или чтобы кто-нибудь назвал тебя храброй – я знаю, что Дейдра про это говорила. Может, они в самом деле раньше не верили, что у меня с ногой плохо? Или, может, они меня жалеют? Надеюсь, что нет. Терпеть этого не могу. Так или иначе, сегодня семь булочек, считая мою медовую. Две с глазурью, две Челси, одна ромовая баба и эклер. Все мне не съесть, так что одну булочку Челси я отдала Дейдре. Я ничего для этого не делала, не только не колдовала – вообще ничего. Очень странно. Я спросила мисс Кэрролл, и она сказала, что, может, это просто оттого, что я лежала в больнице и вернулась, не поднимая шума, и меня поминали на молитве, а теперь я здесь, вот обо мне и вспомнили, когда покупали булочки. Может быть. По мне, это очень удивительно.
Я написала бодрое письмо Сэму, рассказала, как чудесно он придумал с иглоукалыванием. За его книги я еще даже не бралась, поэтому о них не писала. Еще написала Даниэлю, в основном о том, как смотрели «Бурю», и тетушке Тэг про иглоукалывание и спектакль. Я послала ей открытку для дедушки.
Добралась до битвы на Пеленнорских полях. Это величайшее из всего, что когда-нибудь было написано.
Понедельник, 28 января 1980 года
Aujourd’hui, rien.
[10]
Это запись из дневника Людовика XVI, которую он сделал в день взятия Бастилии.
Помогала мисс Кэрролл штемпелевать и расставлять новые книги. На вид все ужасные – из тех, где пишут о подростковых проблемах: наркотики, жестокие родители, сверстники принуждают к сексу, или приходится жить в Ирландии. Ненавижу такие книги. Прежде всего, они безнадежно унылые, хотя и знаешь, что в конце все преодолеют трудности, Повзрослеют и Поймут, как устроен Мир. Так и видишь заглавные буквы. Я тоннами читала детские книги викторианских времен, потому что они валялись по всему дому: «Элси Динсмор», и «Маленькие женщины», и «Эрик, или Мало-помалу», и «Что делала Кэйти». Они разных авторов, но все с одинаковой моралью. И в этих книгах о подростковых проблемах мораль тоже одинаковая, хоть и не так прозрачно выражена, как в викторианских. Если уж придется читать книгу о преодолении несчастий, я в любой день променяю Джуди Блум на «Поллианну», хотя для меня непостижимо, зачем кому-то их читать, когда в мире столько НФ. Даже если говорить о книгах, написанных для детей, о взрослении и этике поступков больше узнаёшь из «Заложников космоса» или «Гражданина галактики».
На самоподготовке писала отзыв на «Бурю» за себя и за Дейдру, она перепишет. Чтобы они вышли разными, ей писала больше о Миранде, а у себя больше о Просперо. Она взамен сделала за меня математику. Просто не справляюсь с этими системами уравнений, тем более что пропустила объяснение.
Дочитала ВК, как всегда больно делается, когда доходишь до конца и больше читать нечего.
Вторник, 29 января 1980 года
Сегодня книжный клуб, а я не знаю темы.
Среда, 30 января 1980 года
Тема была по Типтри! Как я рада, что заранее узнала, что она женщина, иначе ужасно поразилась бы, когда все стали говорить «она». Я не все читала Типтри, всего два сборника, и вижу, что это надо исправить. Хотя это не помешало обсуждению, потому что мы целую вечность толковали про «Девочку, которую подключили» – такой блестящий рассказ, и про «Любовь – это план, а план – это смерть», а эти оба я довольно хорошо знаю. Вела Гарриет, и это было приятно, только я вспомнила, что она же вела и по Ле Гуин, и задумалась, нет ли здесь чего? В смысле, почему обе встречи по женщинам-писательницам вела она, а мужчины ни разу?
Кейт не очень-то любит Типтри, считает ее антимужской, хоть и думал, что она мужчина. Он относит «Хьюстон, Хьюстон» к хоррору. Я так не думаю, хотя и понимаю, что мужчины могут чувствовать в нем угрозу.
Был день рождения Пита, поэтому потом мы все ненадолго пошли в паб. Брайан задал забавный вопрос, сказал, что подслушал на работе. «С кем бы ты предпочел встретиться, с эльфом или плутонианцем?» Мне пришлось поразмыслить, потому что на самом деле это вопрос о прошлом и будущем, или о фэнтези и научной фантастике. С эльфами я много встречалась, хотя они не совсем эльфы. Не такие, как у Толкина. Я выбрала плутонианца, и все остальные, подумавши, тоже, кроме Вима, который сказал – с эльфом, и не отступался.
На следующей неделе Вим ведет по Желязны. Я вернула ему две книги, которые он мне одалживал, а он мне принес «Двери в песке» и «Дорожные знаки».
Он спросил, не смогу ли я с ним встретиться в субботу. Я сказала, что могу, и сказала, что, может, ему случится познакомиться с эльфом. Он смотрел, будто хотел поверить, но я не совсем уверена.
– Где? – спросил он.
– Поищем в Браконьерской роще, так что, может, встретимся в маленьком кафе напротив? – сказала я.
– Это лес Гарриет, – уточнил он. – Эй, Гарриет, ничего, если мы с Мори в субботу погуляем в твоем лесу?
Гарриет оторвалась от разговора с Гуссейном и Джанин о мизогинии Типтри и подняла бровь.
– Конечно, гуляйте, Вильям, хотя, боюсь, в это время года там грязновато. Думаю, для фиалок еще рано.
Я не знала, что Вима зовут Вильям, хотя это понятно. Интересно, почему не Уилл и не Билли?
Между тем Джанин смотрела на меня как Джилл, когда увидела с Хью. Хотелось бы знать, зачем Вим так, при всех? Ведь мы могли встретиться тихонько, чтобы никто не узнал. И если мы встречаемся, чтобы он увидел фейри или волшебство, а он как раз об этом думает, то зачем остальным знать? Они не поверят, даже если он им расскажет. Люди просто принимают тебя за сумасшедшую или лгунью. И обо мне он может так подумать, если не увидит. Если они там вообще есть. А я, что бы он ни говорил, не собираюсь колдовать просто так. И все равно магию легко опровергнуть, если есть такое желание, а у него вполне может быть. Или он хотел, чтобы они знали, что я с ним куда-то пойду? Зачем? Если они его не одобряют, то и меня не одобрят? Джанин явно уже не одобрила.
