Может поспособствовать и индивидуализация обучения – за счет достаточного количества модулей, из которых обучаемый будет выбирать индивидуальную «дорожную карту». И не только модулей, но и вариантов, траекторий обучения. Есть склонность к науке – выход в магистратуру и далее в аспирантуру. Есть склонность к производству – соответствующая траектория. Нет особых талантов и желаний – тоже должна быть своя программа, аналог добротной средней школы или ПТУ.
Однако пока тенденция к индивидуализации, а уж тем более к непрерывности образования в наших вузах входит в прямое противоречие с существующей моделью учебного процесса. В частности, с нагрузкой, которая приходится как на преподавателя, так и на студента. Она предполагает освоение/преподавание столь разнообразного и значительного объема материала, что времени на самостоятельную работу остается крайне мало. Эту проблему тоже придется как-то решать.
9.3. Реальное разнообразие дополнительного образования
Спросите у меня о моих трех приоритетах правительства, и я скажу: образование, образование и образование.
Т. Блэр, премьер-министр Великобритании (1997–2007)
[77] Бизнес-школы. Даже самые молодые из крупных участников рынка – бизнес-школы – тоже вынуждены всё больше задумываться о стратификации и ее последствиях. Происходит это по разным направлениям. Например, по форме собственности: государственные, частные и смешанные. Последних, по всей видимости, большинство. Образование более консервативно, поэтому в нем до сих пор распространено то, что мы наблюдали на предприятиях в период с конца 1980-х и до начала 2000-х годов. Государственные предприятия постепенно становились частными. Сначала кто-нибудь «приватизировал менеджмент», в том числе «красных директоров», и расходы становились государственными, а прибыли частными, потом постепенно и сам контроль перетекал в частные руки.
В образовании этот процесс начался позднее и идет медленнее. В результате сегодня школы бизнеса зачастую являются не вполне самостоятельными. Они могут быть просто структурными подразделениями больших государственных университетов, базироваться в государственных зданиях, пользоваться раскрученным брендом и административным ресурсом госуниверситета. Это не только резко снижает огосударствленные издержки, но и способствует набору слушателей.
Одновременно этот статус/ресурс ограждает, например, от части всевозможных проверяющих чиновников, непрерывно «кошмарящих» реально рыночный бизнес. В общем, всё согласно экономической теории: известно, что на стадии развития ключевыми факторами успеха (КФУ) являются инновации, эффективная организация производства, доступ к каналам распределения и статус бренда
[78]. Нетрудно заметить, что, формируясь и работая под крышей известного госучреждения, школы бизнеса получают существенную часть этих преимуществ «по праву рождения». При этом такие школы претендуют на бизнес-статус, приватизацию доходов от своей деятельности и провозглашают, что работают в рыночных условиях.
Отметим: автор этих строк в последние 30 лет работает в сугубо частных организациях, в российском бизнесе, добросовестно оплачивая своими налогами разнообразные государственные расходы. В то же время автор, не имея никакого отношения к вышеуказанным формам государственно-частного образовательного партнерства, считает, что в целом подобное партнерство весьма полезно для нашего общества.
Образовательный бизнес практически повсеместно является низкомаржинальным и малодоходным, в том числе в силу многоплановости его функций и разнообразия интересов главных потребителей. Поэтому, с точки зрения автора, формирование в России бизнес-образования в условиях повышенной защищенности представляется вполне оправданным с позиции долгосрочных интересов развития страны в целом.
В пользу такого рода условий для развития бизнес-образования можно привести еще одно сугубо личное впечатление, не претендующее на научное доказательство. Много лет в разнообразных ситуациях общаюсь с топ-менеджерами российских школ бизнеса, неоднократно участвовал в обсуждениях с ними различных образовательных проблем в формальной и неформальной обстановке.
Дискуссии при этом бывали весьма острые, во многих случаях точка зрения представителей бизнес-образования мне представлялась как минимум весьма спорной, – и наоборот: «образователи» с трудом воспринимали аргументацию «от бизнеса».
Но при этом всегда видел перед собой людей, искренне заинтересованных в решении образовательных проблем и совершенствовании своей деятельности. (Тридцатилетний опыт работы в бизнесе научил отличать приоритет этой заинтересованности от желания уютного бюджетопиления, какими бы красивыми словами «пильщики» ни прикрывались.) Так вот: людей, равнодушных к содержательной сути своего дела, среди топ-менеджеров российского бизнес-образования автор практически не встречал.
Во всем мире не существует единой типовой модели бизнес-школы. Есть общие характерные черты, но есть и множество весьма существенных особенностей. Можно сказать, что за свою почти 30-летнюю историю российские бизнес-школы уже достаточно заметно стратифицировались. В их работе возникло разнообразие целей, содержания деятельности, структур основных стейкхолдеров (групп влияния) и т. д.
Эти отличия накладывают отпечаток на самые разнообразные аспекты деятельности школ бизнеса и их самоидентификацию.
Например: а) мы готовим мыслителей от бизнеса (максимум три – пять бизнес-школ в стране) или б) делаем ПТУ (профессионально-техническое училище) для менеджеров, вооружаем их инструментами и технологиями. В первом случае мы спокойно относимся к тому, что каждый преподаватель идет в аудиторию самовыражаться так, как считает нужным в рамках своего предмета; во втором случае мы вынуждены задумываться о единых методиках и технологиях даже в преподавании различных предметов.
Некоторые видные специалисты по бизнес-образованию, например вице-президент Российской ассоциации бизнес-образования С. К. Мордовин, считают, что в России уже сформировалось несколько моделей функционирования школ бизнеса, которые можно классифицировать так: университет, предприятие/завод, ПТУ, бизнес, театр
[79].
Университет. Универсальные управленческие программы. Максимальное внимание широте и глубине знаний, влиянию на мировоззрение обучающихся. Минимальное – навыкам. Максимально эффективны на программах высшего управленческого образования и классических программах МВА для начинающих управленцев.
Предприятие/завод. Формализованно-конкретные программы. Максимальное внимание соответствию регламентирующим документам вышестоящих организаций. Цель – передача обучающимся знаний и навыков в соответствии с формально установленными стандартами. Максимально эффективны на программах для менеджеров бюджетных организаций и государственных предприятий с высоким уровнем бюрократической регламентации работы.
