По всей видимости, во всем образовании грядут важные изменения. Примерно половина узких профессиональных образовательных программ окажутся невостребованными, спросом будут пользоваться фундаментальные программы. Кроме дипломов о высшем образовании, появятся другие дипломы для прошедших обучение на разных курсах. Наряду с учеными степенями появятся своего рода микростепени, которые будут присуждаться за освоение какого-либо нового вида образования. Возрастет роль различных профессиональных сертификатов о дополнительном образовании. Некоторые из них уже сейчас по своему значению вполне сопоставимы с вузовскими дипломами.
Поэтому уже сегодня образовательным учреждениям, особенно школам, нельзя работать как фабрика по производству знаний, – следует озаботиться воспитанием своих подопечных. Если не внушить им мысль, что учиться придется всю жизнь, то дальше будет значительно сложнее.
Единой для всех идеальной системы образования не существует. Не существует и единой для всех наилучшей модели любого вида образовательного учреждения. Их много, хороших и разных. Диверсификация и стратификация образования неизбежны, как восход солнца. Пока же можно говорить только о всё возрастающей несостоятельности массового образования образца середины XX века, ориентированного на стандартизированное обучение.
Сейчас перед образованием новая задача – научиться готовить творцов, уйти от массового тиражирования одних и тех же знаний и навыков. Грубо говоря, акценты смещаются в сторону приоритета мышления над знаниями. Именно этого требует современный мир. Единые стандарты должны уйти в прошлое, уступив место гибким и адаптивным программам, настраиваемым под конкретного ученика. Причем чем дольше нынешняя система будет сопротивляться, тем резче потом будет этот переход. Но он обязательно произойдет.
Исследования специалистов МВФ показали, что инвестиции в образование в перспективе дают стране больше благосостояния, чем новые дороги. Однако дороги строить быстрее. Ситуация выглядит примерно так: заметный результат от строительства дорог виден на отрезке примерно в 10 лет, тогда как затраты на образование дают результат спустя 20–25 лет. Нужны политики с горизонтом планирования значительно большим, чем электоральный цикл. Для победы на выборах надо строить дороги, для качественного преобразования нации нужно вкладываться в образование. Это еще один частный случай, подтверждающий кризис системы выборов по принципу «один человек – один голос».
По всей видимости, человечеству снова придется внедрять те или иные формы цензовой демократии. Например, голосование по доле в уплаченных налогах с населения. Принцип «один человек – один голос» даже в развитых странах неизбежно приводит к победе демагогического популизма над рационализмом; выборы превращаются в шоу-бизнес, и побеждают на них лучшие шоумены.
Существует фундаментальная общественная проблема XX–XXI веков. О ней говорят всё больше и чаще. Это преждевременное введение всеобщего избирательного права. Такая демократия недолго эффективно поработала там, где она эволюционно (у первопроходцев – за несколько сотен лет) вырастала из жестко «цензовых» выборов. То есть в течение столетий голосовать на выборах могли не все. Это право предоставлялось лишь тем, кто удовлетворял ряду условий (цензов). Например, должен был иметь определенное имущество (быть налогоплательщиком), прожить некий срок в данном месте (ценз оседлости), достичь определенного возраста, быть мужчиной и т. д. В небольшом числе стран – колыбелях цивилизации – цензовые ограничения отменялись медленно и осторожно.
Особенно долго права голоса не имели «неимущие». Логика проста: тебе нельзя доверять выбирать парламент, устанавливающий налоги, если ты не научился зарабатывать, не имеешь заметного имущества и сам налогов не платишь. Многие столетия право голоса получали только бюджетонаполнители, но никак не бюджетополучатели. Кроме того, голосующий должен быть зрел и мало подвержен эмоциям, способен голосовать разумом, а не сердцем. Например, в Швейцарии право голоса женщинам предоставили только во второй половине ХХ века. Вот так – медленно, за несколько сотен лет – и формировались западные демократии. Но в XXI веке даже там стал очевиден кризис сложившейся системы. Особенно наглядно это проявляется, когда право голоса имеют неработающие в третьем поколении и дружно голосующие за увеличение пособий (и, соответственно, за повышение налогов с работающих).
А там, где всеобщее избирательное право вводилось сразу и без ограничений, возникают еще бóльшие проблемы, решить которые удается лишь жестким авторитарным режимам. Иначе во власть выбираются демагоги/популисты самого разнообразного толка. Формула Пушкина «Единственный европеец в России – это правительство» применима ко множеству стран в самые разные времена.
В ХХ – XXI веках нигде в мире модернизация общества не происходила в условиях развитой демократии. Нравится это или нет, но реальный исторический опыт таков. Авторитарная власть, существенно ограничивающая не только популизм, но и политическую жизнь в целом, везде являлась необходимым (хотя и не всегда достаточным) условием преобразования общества. Для модернизации власть должна учитывать реалии жизни, четко позиционировать страну в международном разделении труда, жестко бороться с отрицательными следствиями неразвитой демократии (коррупцией, холуйством к власть имущим, и т. д.), решительно развеивать иллюзии, способствовать честному диалогу о реальном положении дел, жестко пресекать попытки дестабилизации, подавлять претензии на социальные блага, неадекватные уровню развития страны.
Истории успеха? Пиренейские диктатуры в Европе: 40-летнее правление Салазара в Португалии и почти такой же срок руководства Франко в Испании. Рухнувшие в 400-летнюю историческую яму бывшие флагманы цивилизации жесткими авторитарными режимами были превращены в нормальные западноевропейские страны. Целый ряд успешных модернизаций проведен политически жесткими режимами в Азии: Тайвань, Южная Корея, Сингапур, Малайзия и еще ряд стран. Впечатляющие результаты у авторитарных режимов в Турции и ряде ближневосточных государств.
Хрестоматийный пример экономического рывка – Чили. Ранее раздираемая социалистическими химерами страна за пару десятков лет под руководством разумной военной хунты стала самой развитой в Южной Америке. КНР – всем известный пример: авторитарный режим (власть у компартии во главе с ЦК КПК) не уклонно ведет страну по пути строительства светлого капиталистического будущего. Есть трудолюбивое население, не требующее соцзащиты, превышающей возможности страны. Политически режим жесткий. Например, в 1989 году пекинский «майдан» был без долгих разговоров разогнан танками. Продолжились эволюционные реформы с опорой на национальные ценности. Тридцать лет такого развития, и уже зарплаты – как российские, а объем экономики – как у США.
Дело не в многомиллионном сельском трудоресурсе КНР. Испания, Португалия, Чили, Тайвань, Сингапур, Япония и т. д. не имели такого ресурса. Но при жестком авторитарном режиме высокий экономический результат показали. Это не значит, что каждая хунта хороша. Но модернизация развивающейся страны требует множества непопулярных решений, в том числе повышения пенсионного возраста или роста инвестиций в образование, а не в дороги или соцзащиту. Осуществить непопулярные меры в условиях демократии нереально. Факторы успеха практически везде одинаковы: авторитаризм + рынок + трудолюбивое население + патриотичная и образованная элита + 30 лет.
