Читая такие послания, главнокомандующий только чесал затылок:
– Кажется, наш Нельсон снова увлекся. Любопытно, как долго это продлится на сей раз? Кажется, пора ему хорошенько проветриться!
Пребывание Нельсона в Неаполе явно затягивалось, поэтому граф Сент-Винсент, а вслед за ним и Адмиралтейство вынуждены был деликатно намекнуть победителю, что празднование даже столь громкой победы должно когда-то закончиться, тем более что война с Францией все еще продолжается. Впрочем, лорды предложили Нельсону выбор: если он по-прежнему себя плохо чувствует, сдать дела другому адмиралу, а самому отправиться в Англию для основательного лечения. Получив такое предложение (равносильное почетной отставке), Нельсон сразу же опомнился и стал срочно готовиться к выходу в море. Теперь он уже сам требовал подробных инструкций.
В присланном вскоре письме Сент-Винсента ему предписывалось перехватывать все французские транспортные суда на линии Тулон – Александрия, чтобы полностью изолировать Египетскую армию Бонапарта. Одновременно на Нельсона возлагалась и плотная блокада захваченных французами стратегически важных островов: Мальты – как контролирующей пути из Восточного Средиземноморья в Западное, и Корфу – как ключевого пункта всей Адриатики. При благоприятных условиях Нельсон должен был овладеть обоими этими островами. На эскадру Нельсона также возлагалась защита берегов Сицилии, Неаполя и Адриатики. В случае же возобновления войны в Италии он должен был самым активным образом взаимодействовать с австрийскими и неаполитанскими войсками.
Одного перечня поставленных Нельсону задач достаточно, чтобы понять: время праздников миновало и для контр-адмирала красного флага Нельсона начиналась весьма жаркая пора. Засиживаться более в Неаполе, несмотря на все чары леди Гамильтон, он больше просто не имел права. А потому, когда Уильям Гамильтон в очередной раз стал завлекать его к себе, намекая, что склонен оставить Нельсона наедине со своей женой на весьма продолжительное время, контр-адмиралу ничего не оставалось, как ответить:
– Я не могу больше пользоваться вашим гостеприимством, так как не рассчитываю пробыть больше двух-трех суток в Неаполе. Время безделья для меня закончилось!
Уже перед отплытием Нельсон доложил графу Сент-Винсенту о готовности к руководству военными действиями на Средиземном море: «Придворные круги Неаполя и Вены теряют такое драгоценное время! За три месяца можно было бы освободить Италию, но двор этот настолько безволен, что упустит удачный момент. Полагаю, милорд, что через неделю мы выйдем в море. Я очень болен, но думаю, что бессмысленное времяпрепровождение здешнего двора вряд ли избавит меня от раздражительности. Эта страна скрипачей и поэтов, проституток и негодяев».
Курс нельсоновской эскадры был проложен к Мальте. При этом укрепления Ла-Валлетты Нельсон трогать не решился. Грозные форты госпитальеров внушали должное уважение. В ответ на требование Нельсона о немедленной капитуляции комендант Мальты генерал Вобоа искренне возмутился:
– Во-первых, республиканцы никогда не идут на какие-либо уговоры, во-вторых, я не вижу для капитуляции никакого повода и, наконец, в-третьих, я вообще удивляюсь, почему капитуляции требуют англичане, никогда не имевшие к острову никакого отношения!
Британский линейный корабль входит в мальтийскую гавань.
Пригрозив бомбардировкой Мальты и получив решительный ответ, Нельсону все же удалось добиться капитуляции небольшого островка Гоццо, расположенного неподалеку от Мальты. Французский гарнизон Гоццо (неполная рота солдат-инвалидов) сдался, и над тамошним замком был торжественно поднят английский флаг. Затем, оставив отряд кораблей для блокады острова, Нельсон повернул обратно в Неаполь.
Тем временем в Неаполе произошел весьма откровенный разговор между королевой Марией Каролиной и Эммой Гамильтон. Предметом разговора был, разумеется, Нельсон. От проницательной королевы не укрылось больше чем дружеское отношение подруги к ставшему знаменитым контр-адмиралу.
– Догадываюсь, милая Эмма, что отъезд доблестного Нельсона сильно огорчил тебя! Однако не расстраивайся так сильно, ведь тебя ждет счастье новой встречи с ним! Ты же, кажется, влюблена? – приободрила она опечаленную леди Гамильтон.
– О да! – призналась Эмма. – Теперь он повелитель моего сердца! Я, кажется, нашла главного героя своей жизни и никому его уже не отдам!
– Но ведь он женат, да и у тебя есть муж! – подняла бровь королева.
– Жену Нельсона я в расчет даже не беру. Пройдет еще немного времени, и он бросит ее ради меня! Уильям мне тоже не помеха. Он все знает о моих отношениях с Горацио и даже гордится ими! Он готов даже, чтобы мы жили втроем!
– О, как это мило с его стороны! – закивала королева, сама никогда не считавшая супружескую верность своей главной добродетелью. – Однако я хотела бы тебя предупредить: как только твой герой будет покидать тебя, его привязанность будет ослабевать, а любовь к жене, наоборот, возрождаться!
– Я знаю об этом! – согласилась Эмма. – Но я об этом уже подумала и приняла соответствующие меры!
«Соответствующими мерами» были письма, которыми Эмма забрасывала своего героя, чтобы тот не смел думать ни о ком, кроме нее: «Если бы Вы могли понять, как несчастны мы были эти несколько дней, но сейчас надежда на Ваше возвращение слегка привела нас в чувство. Пишите мне и возвращайтесь, Вас ждут при дворе. Все их головы, вместе взятые, не стоят одной Вашей. Навсегда, навсегда Ваша. Эмма».
«Живите долго, долго, долго, на благо Вашей страны, Вашего короля, Вашей семьи, на благо всей Европы, Азии, Африки и Америки и ради погибели Франции. Но прежде всего – ради счастья сэра Уильяма и моего».
Нельсон ей отвечал: «Ваши письма так интересны; я безмерно Вам за них благодарен, а Ваше отношение ко мне настолько превосходит мои заслуги, что я не нахожу слов».
В конце октября Нельсон вернулся в Неаполь. Эмма Гамильтон встретила его собственноручно написанной восторженной одой:
Спешите, спешите героя встречать,
Бейте барабаны, трубите трубы,
Несите лавры, богатыри,
Пойте песни триумфа, певцы.
Встречайте, доблестный Нельсон идет,
Бейте барабаны, трубите трубы.
Песни триумфа Эмма поет,
Несите венки из мирта и роз,
Венчайте божественное чело.
Но Нельсону было не до возвышенных стихов. Его сильно донимали приступы лихорадки и мучительный кашель. Преодолевая болезнь, контр-адмирал все же прибыл к королю Фердинанду и бросил к его ногам французский флаг с острова Гоццо.
– Я поздравляю ваше величество с приобретением шестнадцати тысяч под данных! – гордо объявил Нельсон, чем несказанно польстил недалекому королю.
Почему Нельсону понадобилось столь беззастенчиво врать о покорении Мальты, остается только догадываться. Ведь ни для кого не было особым секретом, что французский гарнизон Мальты по-прежнему уверенно держит оборону и все население острова находится под властью французской Директории. Скорее всего, Нельсон просто не удержался от желания предстать победителем перед леди Гамильтон и неаполитанским двором. Что касается короля обеих Сицилий Фердинанда IV, то ему никогда так и не придется властвовать над Мальтой.
