Помимо всего прочего вход в Королевский фарватер прикрывал мощный форт Трекрунор с семьюдесятью пристрелянными орудиями. Вдоль фарватера стояли на якорях шесть датских линейных кораблей, образующих с фортом единую оборонительную линию. На юг от форта были выстроены в линию остальные датские корабли, прикрывавшие непосредственно сам Копенгаген. Памятуя об абукирском маневре Нельсона, датчане поставили свои корабли вплотную к прибрежной отмели, и обойти их, чтобы взять в два огня, было невозможно. Прямо за кораблями на берегу располагалась цепь береговых фортов, которые поддерживали огнем свои сражающиеся корабли. По существу, для маневра Нельсону оставалась лишь узкая (не более пятисот метров) полоса воды между стоящими на якорях датскими линкорами и мелью Миддель Грунд.
Помимо этого сами датчане пылали ненавистью к коварным англичанам и желали дать им достойный отпор.
– Мы не какие-то там французишки! – говорили они. – Мы потомки викингов, державших в страхе всю Европу вкупе с Англией, а потому еще посмотрим, чей меч окажется острее!
Ветер в тот день был благоприятным для англичан, а потому весь задуманный план им вполне удался. На фалах «Элефанта» трепетал сигнал: «Ближний бой». Исполняя его, английские корабли подворачивали почти вплотную к датским линкорам, и ядра пробивали сражающиеся корабли насквозь через оба борта. Бой разгорелся сразу и был яростным. Датчане действовали уверенно, с берега их активно поддерживали огнем форты.
В 9 часов 30 минут эскадра Нельсона начала втягиваться в Королевский фарватер. Головной корабль вписался в него, но следовавший вторым «Агамемнон» не смог повторить маневр и был вынужден уйти в сторону. Остальные корабли справились с этой непростой задачей. Только два из них все-таки задели кромку мели и увязли в песке. К чести Нельсона, он успел вовремя скорректировать курс эскадры и вывести ее на глубокую воду. Свой «Элефант» он поставил против линейного корабля «Даннеброг», над которым трепетал флаг датского адмирала. Остальные линейные корабли сомкнули боевую линию. Места севших на мель линкоров заняли фрегаты. Конечно, это была неполноценная замена, а потому внимательно наблюдавший за развитием боя Паркер немедленно выделил из своего отряда три линейных корабля, которые сразу устремились вдогонку за эскадрой Нельсона.
К половине двенадцатого пополудни бой кипел по всей линии. Клубы порохового дыма вскоре практически скрыли картину сражения от наблюдавшего за ним Паркера, и он не на шутку забеспокоился:
– У меня создается впечатление, что Нельсон из жадности попытался отхватить слишком большой кусок и подавился им!
– Тогда не следует ли заставить его этот кусок выплюнуть, пока не поздно? – подал голос кто-то из подхалимов.
– Пожалуй! – пожевал губами Паркер. – Поднимите сигнал младшему флагману: «Немедленно выйти из боя!»
Нельсон нервничал. Датчане оказали такое яростное сопротивление, какого он от них никак не ожидал. Потери и повреждения росли с каждой минутой, а перевеса в бою все еще не было заметно. Да, датчане сильно отличались от храбрых, но плохо обученных французов и испанцев. Прекрасный флот, вышколенные команды и опытные адмиралы – все это вызывало вполне обоснованное опасение за благополучный исход сражения. Наконец боевое мастерство англичан начало сказываться и огонь датских линкоров несколько ослабел.
– Кажется, вот-вот наступит перелом в сражении! – высказал предположение Нельсон.
– Так и есть! – кивнул капитан Фолей, еще раз внимательно поглядев, как рушатся мачты датских кораблей.
В центре их линии горел флагманский «Даннеброг». Но датские моряки защищались отчаянно. Порой их корабли почти прекращали огонь, так как некому было заряжать пушки. Тогда с берега к кораблям подходили шлюпки с добровольцами, которые тут же становились у орудий, и батарейные деки снова оживали. Несколько раз англичане пытались на шлюпках пробиться к разбитым датским кораблям и взять их на абордаж, но все эти попытки пресекались: шлюпки нещадно расстреливались с береговых фортов.
На «Лондоне» неотрывно наблюдал за развитием событий вице-адмирал Паркер. Ожесточенное сопротивление датчан наводило на мысль, что затеянное дело может обернуться катастрофой, ведь они непрерывно пополняли команды своих сражающихся кораблей, тогда как англичане были лишены такой возможности.
– Нельсон совершенно потерял чувство реальности! – забеспокоился Паркер. – Надо срочно что-то предпринять, потом будет поздно!
К 14 часам огонь датских кораблей стал понемногу редеть. Нельсон сразу же уловил этот еще только наметившийся перелом в сражении. Увы, этой перемены не уловил Паркер.
– Поднимите сигнал номер шесть: «Вести бой на кратчайшей дистанции»! – распорядился Нельсон. – Еще немного – и противник не выдержит! Наступает решающий момент сражения, а может, и всей нынешней кампании!
– Ваша светлость! – раздался в этот момент крик вахтенного лейтенанта. – Старший флагман поднял сигнал: «Немедленно выйти из боя!»
На мгновение все онемели. Затем капитан Фолей вопросительно глянул на Нельсона:
– Командовать к повороту?
Вице-адмирал зло передернул плечами:
– Черта с два я выйду из боя!
– Что же вы приказываете, сэр?
– Продолжать бой!
Из воспоминаний участника сражения полковника Стюарта, находившегося в этот памятный день на борту «Элефанта»: «В это время лорд Нельсон ходил на юте по правому борту. Временами он был очень оживлен, а затем делал удивительно точные замечания. Ядро ударило в мачту, и на нас посыпались щепки. Он сказал мне, улыбаясь: “Горячее дело. Сегодняшний день может в любой момент стать последним для каждого из нас”. А затем, остановившись у трапа, он произнес слова, которые никогда не изгладятся из моей памяти. Он с чувством сказал: “Но заметьте себе, что я ни за какие тысячи не согласился бы в этот момент быть где-либо в другом месте”. Когда (с «Лондона». – В. Ш.) был дан сигнал номер 39, гласивший: “Выйти из боя”, сигнальный лейтенант доложил его Нельсону. Адмирал продолжал прохаживаться, как бы не заметив сигнала. Когда адмирал повернулся обратно, лейтенант спросил его: “Нам следует повторить сигнал?” Лорд Нельсон ответил: “Нет, просто подтвердите его”. Лейтенант повернулся, чтобы отправиться на свое место, и Нельсон крикнул ему вслед: “Сигнал номер шестнадцать все еще поднят у нас?!” Лейтенант ответил утвердительно, и Нельсон приказал ему: “Проследите, чтобы он оставался на месте”.
Теперь Нельсон в состоянии сильного возбуждения энергичными шагами мерил палубу. О возбуждении определенно свидетельствовало то, что обрубок его правой руки двигался. Сделав один или два поворота, он быстро спросил меня: “Вы знаете, что гласит сигнал номер тридцать девять, поднятый на корабле главнокомандующего?” Я спросил его, что означает сигнал, и он сказал: “Ну конечно, выйти из боя”. При этом он заметил, кажется капитану Фолею: “Вы знаете, Томас, что у меня только один глаз и поэтому у меня есть право иногда быть слепым?” Затем с лукавым видом, присущим его характеру, он приставил подзорную трубу к слепому глазу и воскликнул: “Я действительно не вижу сигнала!” Таким образом, на борту “Элефанта” этот важный сигнал был лишь подтвержден, но не повторен».
