Макинтош и Макджиллон оставались в лагере несколько дней, не видя никаких признаков судна. После того как глаза их поправились, они большую часть времени посвящали изучению окрестностей и наблюдению за птицами. Им пришлось убавить порции и есть только два раза в день, так как запас пищи был очень невелик. Наконец, Макинтош решил, что они оставят здесь в палатке мешок с почтой, слишком тяжелый, чтобы нести его, и налегке отправятся пешком на мыс Ройдс. Утром 11 января они вышли, взяв с собой каждый на плечи по 18 кг, включая провизию на три трапезы. Дойти до зимовья они рассчитывали за сутки. Первая часть пути лежала по базальтовым холмам у подножья горы Берд, поэтому путешественники решили забраться как можно выше, чтобы избежать глубоких долин и ледников. Им удалось подняться примерно на 1500 метров. Склоны горы не представляли никаких затруднений, пока путники не попали на глетчер. Здесь начались их бедствия. Они были в обыкновенных лыжных ботинках, без гвоздей, поэтому часто скользили на льду и падали.
«Мы шли, каждый сам себе выбирая дорогу, – пишет Макинтош, – примерно на расстоянии 45 метров друг от друга и нелепейшим образом не догадались связаться. Я шел впереди, обернулся, чтобы сказать что-то своему спутнику, как вдруг вижу, что он исчез. Слышу, где-то раздается его голос. Бросаюсь к трещине глетчера и нахожу Макджиллона в глубине трещины, в нескольких футах ниже меня – его задержал от дальнейшего падения случайный выступ льда. Я снял перевязки со своего вьюка, привязал к ним пояс и спустил в трещину эту импровизированную веревку. Макджиллон за нее ухватился. Я стал тянуть изо всех сил. Кое-как, с большим трудом Макджиллону удалось выкарабкаться на поверхность, но наш примус и весь запас провизии полетели вниз, на дно трещины. Пытаясь подцепить их крюком, я привязал свои ремни и пояс к лыжной палке. Но попытка не удалась, ремни и пояс были потеряны, и мы остались, таким образом, почти без снаряжения.
Как только Макджиллон оправился от полученного при падении ушиба, мы пошли дальше, теперь уже связавшись запасными ремнями. Пришлось перебираться через ряд снежных мостов, прикрывавших бездонные пропасти. Затем попали положительно в целое гнездо глубоких трещин. Они были непроходимы и совершенно преградили нам путь. Заглядывая внутрь, мы не видели их дна. Повернули назад, попробовали взобраться выше, чтобы обойти это опасное место. Теперь мы были связаны. Я шел впереди, Макджиллон за мной, так что, когда я падал, как это часто случалось, и по грудь проваливался в трещину, он мог меня вытянуть. Несколько выше действительно поверхность льда оказалась лучше, но когда мы начали спускаться, то опять попали в район сплошных трещин. Сперва они были покрыты сверху льдом, но затем мы дошли и до совершенно открытых, с такою зияющей пастью, что страшно было внутрь заглядывать. Перебраться через них было совершенно невозможно. Снова начали подыматься вверх. Наконец, дошли до ледяного моста, переброшенного через огромную трещину метров шесть шириной. Связались еще прочнее, и я пошел впереди, широко расставляя ноги, по этому узкому мосту. Нам удалось благополучно перебраться на другую сторону, но достаточно было поскользнуться или мосту рухнуть под нашей тяжестью, как мы бы полетели в черную бездонную пропасть».
Куда бы ни повернулись Макинтош с Макджиллоном, всюду дорогу им преграждали трещины. Наконец, они попали в такое место, откуда выше подыматься было уже невозможно, а вниз вел крутой спуск примерно в 900 метров. Что там внизу, у подножья этого спуска, они не знали, но больше ничего не оставалось делать, и они решили скатиться вниз. Ножи, которыми они скатываясь пробовали тормозить, вырвало у них из рук, но все же им как-то удавалось задерживать быстрое скольжение ногами. На счастье путников, на пути не встретилось ни одной трещины, хотя они и виднелись по бокам. Таким образом, Макинтош и Макджиллон благополучно добрались до подножья спуска. Это было в 16 часов 11 января.
Голод сильно мучил путешественников, а еды почти никакой не было. Все же они смогли продвигаться вперед. В 18 часов они увидели впереди мыс Ройдс и попали на более или менее гладкую поверхность. Затем они съели последние крошки сухарей и остававшуюся половину банки сгущенного молока; кроме нескольких кусочков шоколада, больше у них ничего не оставалось. Вскоре пошел снег, погода испортилась. Мыс Ройдс скрылся из виду. Поднялась такая густая метель, что за два-три шага ничего не было видно. Два часа путники брели совершенно наугад, временами останавливаясь на несколько минут отдохнуть. Укрыться было некуда. Одежда вся покрылась льдом, лица обледенели, донимал холод. Когда ненадолго прояснилось, Макинтошу показалось, что он видит впереди мыс Ройдс. Они двинулись по тому направлению, но опять заплутали. Наступил полдень 12 января, а они все еще блуждали среди скал, так как падающий снег мешал как следует ориентироваться.
Вскоре снег прекратился, но поднялся сильный ветер, началась метель, так что опять все скрылось из глаз. Несколько раз путешественникам казалось, что они видят мыс Ройдс, но затем обнаруживалась ошибка. В действительности же они находились очень близко от нашей зимовки. К счастью, в 19 часов их нашел Дэй. Они были в состоянии полного изнеможения и едва-едва брели, шатаясь из стороны в сторону, боясь только остановиться, так как знали, что остановка грозит гибелью. Через несколько минут они были уже в доме, где тепло, пища, сухая одежда и отдых быстро восстановили их силы.
Им с трудом удалось избежать смерти, и если бы Дэй не отправился случайно из дому посмотреть, не пришло ли судно, надо думать, они никогда не попали бы на зимовку.
Макинтош и Макджиллон добрались до зимовки 12 января, а между тем «Нимрод» побывал уже на мысе Ройдс и пошел опять на север искать их. Мёррей отправился на судне и обстоятельства сложились так, что вернулся он домой лишь через десять дней.
«5 января днем мы пили чай. Марстон случайно открыл двери дома, и вдруг видим – у края льда, в каких-нибудь полутора километрах от нас, стоит «Нимрод» – пишет Мёррей в своем отчете о летних работах. – Мы, конечно, сейчас же бросились на судно. Побежали по льду, как пришлось, кто в сапогах, кто в туфлях, с единственной мыслью – получить письма из дому. Разочарование было потрясающее. Не успели мы поздороваться на «Нимроде» со старыми друзьями, как нас спрашивают: «А Макинтош добрался до вас?» С ужасом мы узнали, что он и его спутник еще за два дня до того оставили судно в 48 км к северу от мыса Ройдс, чтобы пробраться по льду, покрывавшему залив, и доставить нам письма как можно раньше. За несколько дней перед этим мы видели в заливе на горизонте широкую полосу воды, а теперь эта полоса только что заполнилась отдельными плавающими льдинами.
Таким образом, не получив писем из дому, мы имели все основания думать, что наши друзья заплатили жизнью за стремление поскорее доставить их нам. Было ясно, что они попали на большую плавучую льдину и теперь было мало шансов снова увидеть их. 7 января «Нимрод» отошел от мыса Ройдс, чтобы искать пропавших товарищей; мы надеялись, что они добрались до мыса Берд. Но через несколько часов судно попало в плавучий лед, быстро двигавшийся к югу вдоль берега острова Росса. Около бухты Подковы «Нимрод» едва не был приперт к самому берегу, и лишь с большими усилиями ему удалось отойти от материка. Лед все же плотно окружил судно, и с 7 по 15 января «Нимрод» оставался в скованном положении, имея возможность самостоятельно продвигаться под парами лишь в течение нескольких часов первых двух дней. Он был совершенно зажат и двигался вместе с плавучим льдом. Сперва его несло к западной стороне пролива, затем – на север.
