Без перехода к протекционизму в старых индустриальных государствах невозможна и консолидация рабочего движения в странах глобального Юга, ничуть не менее нуждающихся в защите собственных рынков и собственного производства. Без этого немыслимо ни демократическое регулирование, ни социальное государство. Кампания Берни Сандерса подняла эти гемы, но когда встал вопрос о том, что хуже — приправленная исламофобской и антимексиканской демагогией протекционистская программа Дональда Трампа или упакованная в безупречно политкорректную лексику антисоциальная повестка Хиллари Клинтон, выбор был сделан однозначно в пользу последней. Миллионы американских рабочих, независимо от цвета кожи, пола и сексуальной ориентации, сделали совершенно иной выбор. Голосуя за Трампа, они реагировали не на его скандальную риторику, даже если эта риторика им нравилась, но принимали осознанное решение, исходя из своих интересов как наемных работников в условиях капитализма.
Неолиберальная политика должна быть демонтирована, общественная модель изменена. Если протекционизм станет фактом — предпосылки для нового социального государства будут созданы, а вместе с ними возникнет и почва для нового народного движения.
Третий принцип, который всегда был фундаментальным для левой политики, — борьба за власть. Именно за власть, а не за представительство, влияние или за присутствие в доминирующем дискурсе. Показательно, что как раз попытка Сандерса вступить в реальную борьбу за власть вызвала возмущение множества левых радикалов, воспринимавших такое поведение как нечто совершенно неприличное. И наоборот, когда сенатор из Вермонта сдал свои позиции, он утешал себя и окружающих тем, что Демократическая партия приняла самую прогрессивную платформу в своей истории, хотя всякий, хоть немного знакомый с устройством американского государства, прекрасно понимает, что такая программа не стоит и бумаги, на которой написана. Ведь все рычаги реальной власти (не только в администрации, но и в партии) находятся у тех, кто никогда не допустит реализации подобных идей.
Борьба за власть требует соответствующей организации и механизмов мобилизации, куда более жестких, чем сетевые структуры. Но прежде всего она требует воли и политической самостоятельности. Именно поэтому, как бы ни были фрустрированы и озлоблены активисты, преданные либеральными левыми, поддержка правых популистов не может стать для них выходом.
Политики типа Трампа или Навального могут разбудить общественное движение, но не могут конструктивно удовлетворить его требования, выходящие за рамки существующего порядка.
Их победа может оказаться необходимым этапом в процессе преодоления неолиберализма и демонтажа коррумпированной политической системы, но она не принесет торжества позитивной социальной программы. Эту задачу может решить только сознательно построенная организация — прогрессивная в действительном историческом понимании. Политическая борьба требует терпения и настойчивости.
Поворот, переживаемый современным миром, меняет условия жизни и борьбы для миллионов людей во всех странах, открывает перед ними новые возможности. Но, увы, так же очевиден и противоположный вывод: предательство партии СИРИЗА, капитуляция Сандерса и колебания Корбина — это не внутренние вопросы греческой, американской или британской политики… Это неудачи, за которые расплачиваться приходится не только левым во всем мире, но и всему человечеству.
Паралич воли, поразивший левое движение эпохи неолиберализма, должен быть преодолен. Начинается представление большой глобальной драмы, в которой всем нам предстоит еще сыграть свою роль. Мы должны принять на себя ответственность за рискованные и опасные решения, понять, что нельзя быть милыми и приятными для всех, нельзя побеждать без борьбы и жертв.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Наблюдая то, как разворачиваются события в Западной Европе и США, трудно отделаться от ощущения, что левые терпят неудачу всюду, причем даже тогда, когда на первый взгляд добиваются успеха. Отступая и отказываясь от борьбы, они теряют доверие общества. Идеологические капитуляции завершаются и дополняются политическими и электоральными поражениями и откровенными предательствами, как в случае Греции. Однако на самом деле народами отвергается не идеология левых, а либерализм, причем — во всех его вариантах, включая и левый. Размывающаяся грань между леволиберальным дискурсом и праволиберальной практикой делает подобные различия незначительными и совершенно не интересными для широкой публики.
Зараженность европейских левых «вирусом либерализма» (пользуясь терминологией Самира Амина
[118]) достигла масштабов настоящей политической пандемии, жертвами которой неминуемо оказываются не только многие влиятельные в недавнем прошлом партии, но и целые страны, лишенные шанса выбрать конструктивную альтернативу существующему порядку. Такое положение дел, однако, не делает неолиберальный порядок намного стабильнее, а если и делает, то ненадолго. Просто в условиях отсутствия конструктивных альтернатив торжествуют подходы неконструктивные или развивается стихийный процесс разрушения.
«Кризис, — отмечает Марк Ткачук, — делает слабыми всех, кто участвовал в прошлой игре. Он лишает их возможности оказать серьезное сопротивление тому новому, что обязано возникнуть»
[119]. Ответом на кризис, по мнению Марка Ткачука, должна стать «современная левая реформация». Так же как Реформация Мартина Лютера давала ответ на моральный кризис позднего Средневековья, новая реформация должна дать ответ на идеологическое крушение либеральных догматов позднего капитализма. Левые идеи далеко не стали массовыми. Как политическая и духовная сила левое движение критически отстает от объективно стоящих перед ним исторических задач. «Но догматы и каноны современного мира более не вызывают ни доверия, ни эмоционального преклонения. И вопрос лишь в одном, успеет ли новая просвещенная реформация низвергнуть эти каноны и догматы раньше всех тех, кто уже спускается в подземелье прошлого, кто уже поднял феодальные стяги и боевые хоругви»
[120].
События 2014–2017 гг. неминуемо спровоцировали волну расколов в левом движении, идеология и тактика которого оказались не адекватны происходящим в мире процессам и потребностям общественного развития. Политические силы, оказавшиеся в такой ситуации, неминуемо обречены на крах. Но катастрофа, переживаемая левым движением в одной его исторической форме, лишь открывает перспективы для его возрождения в другой форме. До тех пор пока существует капитализм со свойственными ему социальными и экономическими противоречиями, существует и объективная необходимость в левой альтернативе. Эта альтернатива обречена исторически меняться вместе с изменением самого капитализма и развитием классовых конфликтов, проявления и формы которых тоже неминуемо меняются.
