Председатель Центробанка, Главный Банкир России, был пожилым, мудрым и осторожным человеком. Иначе бы он не сделал финансовую карьеру – тем более еще в советские времена.
Возглавив главный банк страны, он прекрасно видел, что нынешние руководители государства – люди в финансовых вопросах, как правило, столь же невежественные, сколь и все предыдущие. Основными показателями успешности его, Главного Банкира, работы они считали два. Первый – это размер золотовалютного резерва страны. Второй – курс доллара по отношению к рублю. Валютный резерв должен быть большим. Курс рубля по отношению к доллару – любым, лишь бы давал доходы от вывоза леса, пеньки и сала, и не совершал резких скачков. Вот и вся арифметика. Все остальные данные, характеризующие состояние финансов в стране – причем с гораздо большей полнотой и точностью, – были обыкновенно для министров, премьеров, депутатов скучной, малопонятной заумью.
Поэтому Главный Банкир всегда старался самолично следить за ходом валютных торгов. У Центрального банка (а значит, у него лично) было право: в любой момент – к примеру, если цена доллара начинала излишне расти – выбросить на торги порцию валюты из резерва Центробанка (совершить, как говорили, валютную интервенцию) и этим остановить рост. Или, напротив, скупить на торгах валюту – и тем самым не дать «зеленому» слишком упасть.
Главному Банкиру ставили в заслугу, что весь последний год, год его правления, курс не совершал резких скачков, а валютный резерв неуклонно рос. Тем более что это резко контрастировало с тем, что происходило при его предшественниках. Они, эти мальчики в коротких штанишках, выкинули десятки миллиардов долларов в топку валютных торгов, чтобы поддержать прежнюю, абсолютно нереальную, заниженную цену – шесть рублей за доллар. Десятки миллиардов западных кредитов просрали! А теперь ему приходится оправдываться и огрызаться перед Международным валютным фондом за те полученные миллиарды.
В его правление валютный резерв увеличился на семь миллиардов долларов. В том числе – на один миллиард после появления той панической статьи в «Ежедневной независимой газете».
Главный Банкир, как, наверное, никто другой в России, понимал, что у нас валютный курс – что дышло. И если соотношение, скажем, западногерманской марки и доллара с точностью до четвертого знака после запятой отражает положение немецкой экономики по сравнению с американской, то у нас… У нас курс отражает все, что угодно, кроме реального состояния дел в финансах.
На стоимость валюты влияло множество вещей. И количество ограничений, которое государство наложило на импортеров и экспортеров. И степень давления той или иной коалиции – импортеров или экспортеров – на правительство. И сумма слухов, циркулирующих в обществе. И информация, что утекла из правительства к игрокам на валютном рынке… И только в самой, наверное, последней степени – реальное состояние дел в экономике.
Главный Банкир понимал это. Но многие из тех, кто пытался командовать им, – не понимали. И спрашивали с него за валютный курс – так же, как раньше, в советские времена, спрашивали за урожайность одного гектара или приплод от одной свиноматки.
Что ж, у него всегда было чем отчитаться перед ними.
Напольные часы в углу кабинета пробили два раза. Ровно половина одиннадцатого.
Валютные торги начались.
* * *
В половине одиннадцатого Таня допивала третью чашку кофе и смотрела вполглаза черно-белый советский детектив на первом канале.
Вдруг изображение на экране дернулось. Появилась заставка, не виданная Таней с советских времен: фотоснимок Кремля, вид с моста; поверху, на голубом небе, надпись: ИНТЕРВИДЕНИЕ. От этой картинки повеяло холодком.
Заставка исчезла, и на экране появилась студия новостей. Взволнованная и даже, кажется, запыхавшаяся дикторша скороговоркой проговорила:
– Мы прерываем наши передачи, чтобы передать экстренное сообщение. Сейчас на прямой линии связи с нами находится специальный корреспондент Петр Фаддеечев, который передает с места события… Петр, вы слышите меня?
На экране возник корреспондент. Ежась от холода, он стоял в распахнутом пальто у какого-то державного железного забора и смотрел мимо камеры. В руке у него был микрофон, возле уха – сотовый телефон.
– Петр? – взволнованно повторила дикторша. – Вы слышите меня?
– Да, слышу, Екатерина! – всполохнулся корреспондент.
Голос его тоже был взволнованным. Облачко пара вырывалось из его рта.
– Петр, расскажите нам, откуда вы ведете свой репортаж? – спросила дикторша.
– Екатерина, я нахожусь близи правительственного аэропорта Внуково-2, – взволнованно начал корреспондент. – Там, позади меня, за оградой, вы можете видеть летное поле. На поле – я попрошу сейчас показать – стоит личный самолет президента России.
Камера сделала наезд: за плечом репортера, за кованой оградой аэропорта и державными елями вдоль нее, виднелся хвост самолета с надписью «РОССИЯ» на фюзеляже.
– С минуты на минуту мы здесь, во Внуково-2, – продолжил телевизионщик, – ожидаем, что сюда прибудет президентский кортеж. И, самое главное, Екатерина, мы здесь с минуты на минуту ожидаем, что будет объявлено о том, что президент отбывает за границу на длительное лечение. И в связи с этим он, опять же с минуты на минуту, должен подписать указ о том, что все его полномочия главы государства передаются его преемнику – премьер-министру… Екатерина?
– Петр, мы слышим вас!.. Скажите, Петр, из каких источников вы получили эту информацию?
– Екатерина, это источники в самом близком президентском окружении. Но, повторяю, официально об отречении президента еще ничего не объявлено. Никакой официальной информации нет! Мы просто ждем, что она появится у нас с минуты на минуту! Екатерина?
– Петр, известно ли, куда конкретно, в какую страну отбывает президент?
– Об этом тоже пока ничего не известно.
– Петр, скажите, а что сейчас происходит в аэропорту?
– Екатерина, вокруг аэропорта приняты повышенные меры безопасности. Подъезжая сюда, мы видели вдоль трассы довольно много сотрудников милиции. Больше, чем обычно, охраны и вокруг самого аэропорта. Екатерина?
– Петр, есть ли у вас информация: выехал ли президент из своей резиденции в аэропорт?
– Нет, Екатерина, такой информации у нас нет.
– Петр, есть ли у вас сведения: когда ожидается прибытие президента в правительственный аэропорт?
– Нет, Екатерина, и этих сведений у нас тоже нет, но, судя по данным, что мы получили, это может произойти с минуты на минуту.
– Петр, ожидается ли, что президент выступит перед журналистами?
– Никакой информации об этом нет, но, по нашим данным, это маловероятно.
– Выступит ли перед журналистами его пресс-секретарь?
– Это вполне возможно.
