Премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер однажды назвала бедность «дефектом личности»
[101]. Хотя и немногие политики заходят так далеко, идея, что ответственность за решение проблемы бедности лежит на самих бедных людях, не нова. От Австралии до Англии и от Швеции до США укоренилось представление о том, что человек должен преодолеть свою бедность сам. Конечно, правительство может стимулировать движение неимущих в правильном направлении — политикой, поощряющей осознанность, штрафами и, самое главное, образованием. На самом деле если что — то и считается панацеей от бедности, то это диплом об окончании высшей школы (а еще лучше — степень выпускника колледжа).
Но есть ли что-то еще?
Что, если бедные в самом деле не могут помочь себе сами? Что, если все эти стимулы, все сведения и образование им как с гуся вода? И что, если эти благонамеренные подталкивания лишь ухудшают ситуацию?
Сила контекста
Это суровые вопросы, но их задает не кто попало, а Эльдар Шафир, психолог из Принстонского университета. Он и Сендил Муллайнатан, экономист из Гарварда, недавно представили новую революционную теорию бедности
[102]. В чем суть? В контексте.
Шафир не скромен в своих стремлениях. Он хочет ни много ни мало основать новую область научного исследования — науку о дефиците. Но разве у нас ее еще нет? Экономика? «Мы постоянно слышим это, — смеялся Шафир, когда мы впервые встретились в амстердамском отеле, — но я интересуюсь психологией дефицита, которая на удивление мало исследована».
Для экономистов вокруг дефицита вертится все — в конце концов, даже богатейший мот не может купить всего. Однако восприятие нехватки неоднородно. Чувство, порожденное незаполненностью времени, отличается от чувства, возникающего из — за перегруженного рабочего дня, и оно не безобидно и не малозначительно. Дефицит выводит психику из равновесия. Люди ведут себя иначе, когда им кажется, что чего — то недостаточно.
И не важно, о чем именно идет речь. Слишком мало времени, денег, дружбы, еды — все это вносит вклад в «ментальность дефицита». У этого вида менталитета есть свои преимущества: люди, ощущающие нехватку чего — либо, хорошо справляются с краткосрочными задачами. Бедняки обладают невероятной способностью сводить — в краткосрочной перспективе — концы с концами, точно так же, как руководители предприятий умеют добиваться завершения сделки.
От бедности не отдохнешь
Но все же изъяны «ментальности дефицита» перевешивают ее достоинства. Дефицит вынуждает концентрировать внимание на том, с чем связана нехватка: на встрече, начинающейся через пять минут, или счетах, которые следует оплатить завтра. Долгосрочным стратегиям просто не остается места. «Дефицит поглощает вас, — объясняет Шафир, — вы больше не можете сосредоточиться на других вещах, которые для вас тоже важны».
Представьте себе новый компьютер, выполняющий сразу десять сложных программ. Он работает все медленнее, совершает ошибки и в конце концов зависает — не потому, что это плохой компьютер, а потому, что ему приходится делать слишком много всего сразу. Бедняки сталкиваются с аналогичной проблемой. Они принимают плохие решения не потому, что сами они дурные, а потому, что они живут в таком контексте, в котором любой будет принимать дурные решения.
Ответы на вопросы вроде «Чем мы будем обедать?» и «Как дожить до конца недели?» забирают часть ключевого ресурса. Шафир и Муллайнатан называют его ментальной пропускной способностью. «Если вы хотите понять бедных, вообразите себе, что ваш разум находится совсем в другом месте, — пишут они. — Самоконтроль представляется чрезвычайно сложной задачей. Вы легко отвлекаетесь и выходите из себя. И это происходит каждый день». Так дефицит (времени или денег) ведет к немудрым решениям.
Существует ключевое отличие людей занятых от людей бедных: от бедности не удается отдохнуть.
Два эксперимента
Насколько глупее делает человека бедность?
«Наши результаты говорят о потере 13–14 пунктов IQ, — говорит Шафир. — Это сравнимо с состоянием после бессонной ночи или с влиянием алкоголизма». Примечательно то, что мы могли выяснить все это еще 30 лет назад. Шафир и Муллайнатан не прибегали к сложным методам исследования вроде сканирования мозга. «Уже годы экономисты изучают бедность, а психологи — когнитивные ограничения. Мы просто сложили два и два», — поясняет Шафир.
Все началось несколько лет назад с ряда экспериментов в типичном американском торговом центре. Покупателей спрашивали, как бы они оплатили ремонт машины. С одними респондентами говорили о ремонте за $150, с другими — за $1500. Стали бы они платить всю сумму сразу, заняли бы денег, работали бы сверхурочно или отложили бы починку?
Пока посетители магазина размышляли, их подвергали ряду когнитивных испытаний. Когда речь шла о менее дорогом ремонте, показатели людей с низкими доходами в целом не отличались от показателей тех, кто имел высокие доходы. Но при обсуждении ремонта за $1500 бедные люди демонстрировали значительно худший результат. Уже одна мысль о крупной финансовой трате ослабляла их когнитивные способности.
Шафир и его коллеги внесли коррективы, учитывавшие все возможные переменные, но с одним фактором они ничего не смогли сделать: опрошенные богачи и бедняки не были одними и теми же респондентами. В идеале в исследовании должны были участвовать люди, богатые в одно время и бедные — в другое.
Шафир нашел то, что искал, примерно в 13 000 км от этого торгового центра — в округах Виллупурам и Тируваннамалай в сельской Индии. Условия были идеальными; фермеры, выращивающие здесь сахарный тростник, получают 60 % своего годового дохода единовременно сразу после урожая. То есть в одно время года они процветают, а в другое — стеснены в средствах. Как же они показали себя в эксперименте? В «бедный» период их результаты в когнитивных испытаниях были существенно хуже, но не вследствие оглупления — в конце концов, это были все те же индийские фермеры, выращивающие сахарный тростник, — а исключительно из-за ослабления ментальной пропускной способности.
Валовая внутренняя ментальная пропускная способность
«Борьба с бедностью дает огромные преимущества, которые мы до сих пор не замечали», — говорит Шафир. По его словам, возможно, настало время измерять не только валовый внутренний продукт, но и валовую внутреннюю ментальную пропускную способность. Высокая ментальная пропускная способность — это лучшее воспитание детей, лучшее здоровье, более продуктивные сотрудники и т. п. «Борьба с дефицитом может привести даже к снижению цен», — прогнозирует Шафир.
Именно это и произошло к югу от Грейт-Смоки-Маунтинс. Рэндалл Эйки, экономист из Университета Лос-Анджелеса, подсчитал, что часть прибыли казино, отданная детям чероки, в конечном итоге сократила расходы. Согласно его аккуратным оценкам, в результате устранения бедности возникла сумма, превышавшая сумму всех платежей казино, поскольку снизился уровень преступности, люди стали реже пользоваться медицинскими учреждениями и меньше учеников остались на второй год
[103].
