Она бежит к прилавку за своей сумочкой. Мы с Эбби переглядываемся и пожимаем плечами. Хизер возвращается к нам и гордо держит перед собой что-то красно-зеленое, слегка кривоватое, длиной сантиметров пятьдесят… неужели шарф?
— Мама научила меня вязать, — объясняет она.
Я прикусываю губу, сдерживаясь от смеха.
— Рождество через два дня, Хизер.
Она расстроенно смотрит на шарф.
— Я не знала, что вязать — это так медленно! Вот закончу вам помогать, пойду домой, запрусь в комнате и буду вязать и смотреть видео с котятками, пока не закончу.
— Зато это лучший способ поведать ему о твоих чаяниях, — говорю я.
Эбби замирает с веткой в руке.
— А что такое чаяния?
Мы с Хизер прыскаем со смеху.
— По-моему, это значит, что если Девон на самом деле любит меня, он будет носить этот дурацкий шарф как самый прекрасный подарок в своей жизни. — Хизер запихивает шарф в карман.
— Ну да, — отвечаю я, — вот только несправедливо подвергать его таким испытаниям.
— Если бы я его тебе подарила, ты бы его носила, — замечает Хизер. И она права. — Если Девон не сможет отплатить мне такой же преданностью, значит, не заслужил свой настоящий подарок.
— А что это? — спрашивает Эбби.
— Билеты на комедийный фестиваль, — отвечает она.
— Это гораздо лучше шарфа, — замечаю я.
Хизер рассказывает Эбби про идеальный день, который спланировал для нее Девон, не дожидаясь Рождества. Эбби надеется, что и у нее когда-нибудь будет парень, который устроит ей пикник на вершине Кардиналз-Пик.
Хизер с улыбкой набивает очередной пакет.
— Девону на пикнике тоже понравилось.
Я швыряю в нее горсть веток. Еще не хватало вдаваться в подробности при младшей сестренке Калеба.
Когда мама забирает Эбби, мы начинаем обсуждать мою личную жизнь.
— Мы еще столько всего не успели. Мне слишком скоро надо уезжать.
— А насчет следующего года пока ничего не понятно? — спрашивает Хизер.
— Да вроде почти понятно, — вздыхаю я. — Вряд ли мы вернемся. Не знаю, что я буду делать, если мы с тобой зимой не увидимся.
— Рождество станет не похоже на Рождество.
— Всю жизнь я гадала, каково остаться дома на праздники, — признаюсь я. — Увидеть снег, провести каникулы, как все нормальные люди. Но гадать — одно, а очутиться там — совсем другое.
Мы с Хизер откладываем пакеты с ветками.
— А с Калебом вы это обсуждали?
— Нет, но думаем об этом постоянно.
— А весенние каникулы? — спрашивает Хизер. — Вы можете увидеться совсем скоро.
— Он поедет к отцу, — отвечаю я. И вспоминаю про два билета на зимний бал, спрятанные в конверте с фотографией. Мне нужно точно знать, что значат для него наши отношения, прежде чем я покажу их ему. Я должна знать, чего мы хотим. Тогда я уеду из Калифорнии, но буду знать, что он обещал меня дождаться.
— Раз уж мы с Девоном смогли решить свои проблемы, то вы с Калебом тоже сможете, — заявляет Хизер.
— Даже не знаю, — отвечаю я. — Это непросто, когда вас разделяют тысячи километров.
Вечером перед Рождеством базар закрывается. Мы с родителями ужинаем в трейлере. Весь день в мультиварке тушился ростбиф, и в комнате пахнет восхитительно. Папа Хизер сам испек кукурузный хлеб и поделился с нами. Мы сидим за маленьким столом, и папа спрашивает, как я отношусь к перспективе не возвращаться сюда в следующем году.
Я разламываю пополам кусок кукурузного хлеба.
— А разве от меня что-то зависит? Вот сейчас мы сидим и ужинаем, как всегда после закрытия на Рождество. Только теперь нам нужно сделать выбор. А так все по-прежнему.
— Это ты так думаешь, — произносит мама. — А для нас каждый год все по-разному.
Я кладу хлеб в рот и медленно жую.
— Сьерра, и мы, и твои друзья хотим, чтобы для тебя все обернулось лучшим образом, — говорит папа.
Мама тянется через стол и берет меня за руку.
— Наверное, сейчас тебе кажется, что все мы тянем тебя в разные стороны. Но это потому, что мы тебя любим. То, что случилось в этом году — лучшее тому подтверждение.
— Ты должна об этом помнить, даже если твое сердце будет разбито. — Папа был бы не папа, если бы не добавил про разбитое сердце!
Мама толкает его в плечо.
— Между прочим, господин циник, после нашего знакомства в старших классах вы приехали на лето в бейсбольный лагерь.
— Но мы с тобой успели узнать друг друга.
— Как мы могли успеть за пару недель? — спрашивает мама.
— А вот так. Поверь мне.
Папа кладет ладонь поверх наших с мамой рук.
— Дорогая, мы тобой гордимся. И как бы ни повернулись дела с семейным бизнесом, вместе мы все преодолеем. А Калеб… что бы ты ни решила, мы…
— Мы тебя поддержим, — подхватывает мама.
— Да. — Папа откидывается на стуле и обнимает маму. — Мы тебе доверяем.
Я сажусь между ними, и мы обнимаемся. Я чувствую, как папа поворачивается и смотрит на маму.
Я возвращаюсь на свое место, а мама встает из-за стола и идет в спальню за подарками, которые мы привезли с собой. Подарков немного. Папа самый нетерпеливый, и в этом чем-то похож на Калеба. Он первым открывает свой.
Он достает коробку и разглядывает ее.
— Фигурка эльфа для каминной полки? — Он морщит нос. — Вы что, издеваетесь?
Мы с мамой покатываемся со смеху. Папа каждый год на чем свет стоит поносит эти фигурки и клянется, что никогда такую не купит. Поскольку весь декабрь он живет в трейлере вдали от дома, он думал, что у него-то точно фигурки эльфа никогда не будет.
— Вообще-то, мы со Сьеррой планировали спрятать ее дома, когда ты уехал в Калифорнию, — говорит мама.
— И весь декабрь, — я наклоняюсь к нему для пущего эффекта, — ты бы ломал голову, где мы ее спрятали.
— Я бы с ума сошел, пытаясь догадаться, — папа достает эльфа и подвешивает его за ногу вниз головой. — В этом году вы сами себя превзошли.
— Но не расстраивайся, — говорю я. — Мы можем прятать ее каждый день, а ты будешь искать.
— Нет уж, спасибо, — отвечает папа.
— Ладно, теперь моя очередь, — говорит мама.
Каждый раз мы дарим ей лосьон для тела с каким-нибудь диковинным ароматом. Она любит запах хвои, но дышит им целый месяц, и в новом году ей хочется чего-нибудь новенького.
Достав из упаковки флакончик, она читает надпись на этикетке.
