Пино заглянул в танцевальный зал – повсюду лежали или сидели люди: на стульях, на столах, на полу. Карлетто лежал на спине на сцене за ударником, подложив руку под голову. Майор Кнебель свернулся на кушетке, обнимая Софию, и Пино, глядя на них, улыбнулся, подавляя зевоту.
Он подумал о собственной кровати, о том, как хорошо было бы переспать похмелье дома, а не на жестком полу. Он выпил воды и ушел из отеля, держа общее направление на Порта Венеция
[30] и сады. День стоял изумительный, прозрачно-голубой и теплый, как в июне.
Он не отошел и квартала от отеля, как увидел первый труп, лежавший в водостоке лицом вниз с раной в затылке. Еще через квартал он увидел троих убитых. Через восемь кварталов он увидел пять трупов. На двух из них были черные рубашки. Три – в ночной одежде.
Хотя утром Пино видел столько убитых, он знал: за ночь в Милане что-то изменилось, была достигнута и пройдена критическая точка, пока он веселился и спал в отеле, потому что на улицах близ Порта Венеция гулял народ. Играли скрипки. Аккордеоны. Люди танцевали, обнимались, смеялись и плакали. Пино показалось, будто дух вечеринки из отеля «Диана» переместился на улицы, соблазнил всех, радующихся концу долгого и страшного испытания.
Он вошел в сад, чтобы сократить путь до дома. Люди лежали на травке, наслаждались солнцем, Пино посмотрел вперед, на забитую народом дорожку, по которой шел через парк, и увидел знакомое лицо: ему навстречу в форме Итальянских союзнических ВВС шел его родственник Марио, он сиял, и, судя по его виду, ему еще никогда не было так хорошо.
– Эй, Пино! – воскликнул он, обнимая его. – Я свободен. Отсидка в квартире закончилась!
– Здóрово! – сказал Пино. – И куда ты теперь?
– Куда угодно, – сказал Марио, глядя на свои пилотские часы, сверкавшие на солнце. – Я хочу ходить и впитывать в себя все это, радость города, в котором нацистам и фашистам пришел капут. Ты понимаешь это чувство?
Пино его прекрасно понимал. И казалось, все остальные миланцы тоже.
– Я пойду домой отсыпаться, – сказал Пино. – Вчера вечером перебрал граппы.
Марио рассмеялся:
– Жаль, меня не было с тобой.
– Ты бы неплохо повеселился.
– До встречи.
– Пока, – сказал Пино и пошел дальше.
Он прошел не больше шести метров, когда за его спиной раздались крики.
– Fascista! – кричал человек – Fascista!
Пино развернулся и увидел невысокого, коренастого человека, целящегося в Марио из револьвера.
– Нет! – воскликнул Марио. – Я пилот Итальянских союзнических…
Раздался выстрел. Пуля насквозь пробила голову Марио. Он рухнул на землю.
4
– Он фашист! Смерть всем фашистам! – кричал человек, потрясая револьвером.
Люди начали кричать и разбегаться.
Пино был ошеломлен – не знал, что сказать, что сделать, только смотрел на тело Марио, на кровь, текущую из раны на голове. Он ощутил позыв рвоты. Но тут убийца присел перед телом и принялся снимать пилотские часы с руки Марио.
Ярость обуяла Пино. Он уже собирался наброситься на убийцу Марио, но тот поднял голову, увидел его и проговорил:
– Что смотришь? Эй, да это же с тобой он говорил. Ты тоже фашист?
Увидев, что убийца целится в него, Пино развернулся и побежал, делая неожиданные повороты и нырки. За его спиной прогремел выстрел, пуля попала в одно из немногих деревьев, оставшихся в саду. Пино не замедлил бега, пока не оказался вне парка, почти в Сан-Бабиле. И только тогда он позволил себе осмыслить то, что видел. Вся жидкость, которую он выпил, вышла из него наружу, его рвало, пока не заболели бока.
Он пошел дальше в полуобморочном состоянии, направляясь к дому кружным путем.
Минуту назад Марио был жив, и вот лежит с простреленной головой. Эта неожиданная смерть стала для Пино потрясением, и он, идя по жарким улицам, дрожал, словно от холода. Как долго еще людей будет преследовать смерть?
В квартале моды люди на улицах праздновали, сидели на крылечках, смеялись и курили, ели и выпивали. Пино миновал оперный театр, потом увидел толпу, подошел к ней, стараясь не думать о мертвом Марио. Партизаны выставили оцепление у отеля «Реджина», бывшего управления гестапо.
– Что тут происходит? – спросил Пино.
– Они обыскивают дом, – ответил кто-то.
Пино знал, что не найдут там почти ничего ценного. Он видел, как горели документы. Пино до сих пор не мог прийти в себя от того зрелища – такой кипы горящих бумаг он и представить себе не мог. Его мозг искал убежища от ужаса, который охватывал его при мысли об убитом родственнике, и спасался в размышлениях о том, что могло быть в тех сожженных документах. И какие бумаги они оставили и почему.
Он подумал о Лейерсе, каким видел его два дня назад. Генерал просил его вернуться в квартиру Долли, перед тем как Пино его арестовал. Говорил что-то о бумагах, которые забыл там, и о чем-то еще. Он не меньше двух раз упомянул эти бумаги.
Подумав, что Лейерс мог оставить какие-нибудь разоблачительные документы в квартире Долли, Пино собрался, мысли о Марио отошли на второй план.
Квартира Долли была всего в нескольких кварталах, на Виа Данте. Он должен побывать там, прежде чем пойти домой и рассказать отцу о Марио. Он найдет бумаги, отдаст их майору Кнебелю. На основании этих бумаг и того, что он знает о Лейерсе, получится неплохая история. Пино и Кнебель поведают миру о генерале и «принудительном труде», о том, как этот фараоновский надсмотрщик доводил людей до смерти.
Двадцать минут спустя Пино поднялся по ступеням крыльца, прошел мимо старухи, которая подмигнула ему за линзами очков, и дальше по лестнице в квартиру Долли.
– Кто тут? – раздался старческий голос ему вслед.
– Старый друг, синьора Пластино, – сказал Пино, не останавливаясь.
Дверь в квартиру Долли была выломана и висела на петлях. Чемоданы и коробки лежали раскрытые, их содержимое было разбросано по полу.
Пино охватила паника.
– Анна? Долли?
Он прошел на кухню, увидел разбитые тарелки, опустошенные шкафы. Его трясло, ему казалось, что сейчас его снова вырвет, когда он подошел к комнате Анны и отворил дверь. Матрас был скинут с кровати. Ящики и шкафчики открыты и пусты.
Потом он увидел что-то торчащее из-под матраса, нагнулся, потащил. Изящная сумочка, которую его дядя подарил Анне на Рождество. Он услышал ее голос: «У меня за всю жизнь не было такого замечательного подарка. Я с ним никогда не расстанусь».
Где она? В голове у Пино запульсировало. Когда она уехала – два, три дня назад? Что случилось? Она бы никогда не оставила сумочку.