На итальянском диктаторе были коричневые бриджи, натертые до блеска сапоги до колен и распахнутая белая рубашка, обнажавшая грудь с седыми волосами и уже намечающийся старческий живот, который грозил вырвать из петель нижние пуговицы рубашки. Большая плешивая голова дуче и кожа на его знаменитом подбородке приобрели красноватый оттенок. В руке он держал бокал с красным вином. На столе за диктатором стоял полупустой графин.
– Генерал Лейерс, – кивнул Муссолини, потом обратил свои слезящиеся глаза на Пино: – Кто вы?
Пино с секундной задержкой ответил:
– Сейчас я переводчик генерала, дуче.
– Спросите у него, как он поживает, – сказал Лейерс по-французски у Пино. – Спросите, чем я могу помочь ему сегодня.
Пино задал вопрос на итальянском. Муссолини закинул назад голову и разразился смехом:
– Как поживает дуче?
На террасу вышла брюнетка с огромными грудями, распирающими белую безрукавку. На ней были защитные очки, а в руке тоже бокал с вином.
– Скажи им, Клара, как поживает Муссолини.
Она затянулась, выпустила облачко дыма и сказала:
– Бенито в последнее время чувствует себя довольно хреновато.
Пино постарался скрыть удивление. Он знал, кто она такая. Все в Италии знали. Кларетта Петаччи, печально известная любовница диктатора. Газеты постоянно печатали ее фотографии. Пино не мог поверить, что видит ее перед собой.
Муссолини перестал смеяться, на его лице появилось мрачно-серьезное выражение, он посмотрел на Пино и сказал:
– Передайте генералу, что дуче чувствует себя довольно хреновато. И спросите, может ли он исправить ситуацию, чтобы дуче почувствовал себя лучше.
Пино перевел. Лейерс раздраженно проговорил:
– Скажите ему, в наших силах помочь друг другу. Скажите ему, если он сумеет приостановить забастовки в Милане и Турине, то я сделаю для него все, что смогу.
Пино слово в слово перевел это для Муссолини.
Диктатор фыркнул:
– Я смогу покончить с забастовками, если вы будете платить моим рабочим в твердой валюте и обеспечите их безопасность.
– Я буду платить им швейцарскими франками, но с бомбардировками я ничего не могу поделать, – ответил Лейерс. – Мы перевели многие производства под землю, но туннелей, чтобы обеспечить безопасность для всех, не хватает. И в любом случае если говорить об Италии, то для нее сейчас наступил поворотный момент в войне. По последним данным разведки, семь дивизий союзников были передислоцированы из Италии во Францию после вторжения туда американцев и англичан. А это означает, что моя Готская линия сможет продержаться всю зиму, если мы обеспечим бесперебойные поставки вооружений. Но я не могу за это поручиться, если у меня не будет квалифицированных рабочих, изготавливающих оружие и запчасти. Так вы можете прекратить забастовки, дуче? Я уверен, фюрер оценит вашу помощь.
– Я сделаю это одним телефонным звонком, – сказал Муссолини, щелкнув пальцами, потом налил себе еще вина.
– Отлично, – ответил генерал Лейерс. – Чем еще я могу быть вам полезен?
– Как насчет власти в моей стране? – горько спросил диктатор, осушая бокал.
Когда Пино перевел, генерал глубоко вздохнул и ответил:
– У вас вполне достаточно власти, дуче. Поэтому я приехал к вам с просьбой приостановить забастовки.
– У дуче вполне достаточно власти? – саркастически переспросил Муссолини и кинул взгляд на свою любовницу, которая одобрительно кивнула. – Тогда почему мои солдаты в Германии роют окопы или умирают на Восточном фронте? Почему я не вижу Кессельринга? Почему решения относительно Италии принимаются без моего участия? Почему Гитлер не снимает трубку, черт подери?
Последний вопрос диктатор прокричал. Пино перевел, но Лейерс остался невозмутимым:
– Не могу делать вид, будто знаю, почему фюрер не отвечает на ваши звонки, дуче, но предполагаю, что вести войну на три фронта – дело, занимающее много времени.
– Я знаю, почему Гитлер не отвечает на мои звонки, черт возьми! – прорычал Муссолини и со звоном поставил бокал на стол. Он сердито посмотрел на генерала, потом на Пино, от этого взгляда Пино даже захотелось отступить от дуче на шаг-другой. – Кого в Италии ненавидят больше всего? – спросил Муссолини, глядя на Пино.
Пино в смущении не знал, что сказать, но потом начал переводить.
Муссолини оборвал его и, по-прежнему обращаясь к Пино, стукнул себя в грудь и сказал:
– В Италии сильнее всего ненавидят дуче, так же как в Германии сильнее всего ненавидят Гитлера. Но если дуче беспокоит отсутствие народной любви, то Гитлеру на любовь наплевать. Ему нужен только страх.
Пино старался изо всех сил переводить точно, когда диктатор вдруг разразился чем-то вроде откровения:
– Клара, ты знаешь, почему самый ненавидимый в Италии человек не имеет власти в своей стране?
Его любовница загасила сигарету, выпустила облачко дыма и сказал:
– Адольф Гитлер.
– Именно! – воскликнул дуче. – Потому что самый ненавидимый человек в Германии ненавидит самого ненавидимого человека в Италии! Потому что Гитлер обращается со своими нацистскими немецкими овчарками лучше, чем с президентом Италии. Держит меня взаперти посреди…
– У меня нет времени для этого безумия, – резко сказал генерал Лейерс Пино. – Скажите ему, что я организую его встречу с фельдмаршалом Кессельрингом в ближайшие дни, а в течение недели ему позвонит фюрер. Пока это все, что в моих силах.
Пино перевел, ожидая еще одного взрыва от Муссолини.
Но уступки генерала, казалось, удовлетворили диктатора, который принялся застегивать рубашку со словами:
– Когда встреча с Кессельрингом?
– Я сейчас как раз собираюсь к нему, дуче, – сказал Лейерс. – Его адъютант позвонит вам до полуночи. Чтобы привлечь внимание герра Гитлера, понадобится больше времени.
Муссолини величественно кивнул, словно вновь обрел часть своей иллюзорной власти и теперь собирался совершить что-нибудь космическое.
– Хорошо, генерал Лейерс, – сказал Муссолини, проверяя запонки на манжетах. – К полуночи я покончу с забастовками.
Лейерс щелкнул каблуками, поклонился и сказал:
– Я уверен: фельдмаршал и фюрер будут довольны. Еще раз благодарю за ваше время и влияние, дуче.
Генерал развернулся и пошел прочь. Пино помедлил, не зная, что ему делать, потом коротко поклонился Муссолини и Кларетте Петаччи и поспешил следом за Лейерсом, который исчез из его поля зрения, свернув в колоннаду. Пино догнал генерала и шел у его правого плеча почти до самого автомобиля, где поспешил вперед, к задней двери.
Генерал Лейерс помедлил, несколько секунд смотрел на Пино, потом сказал:
